Вероника стояла в своем вечернем платье перед зрелым мужчиной, ее куполообразная грудь слишком откровенно переваливалась через декольте, разрез на стройных ногах вселял уверенность, что этот ужин не закончится обычным приемом пищи. Блестящие босоножки на красивых ступнях с богемным французским педикюром заставляли ухажера жадно сглатывать слюну, шевеля кадыком под морщинистой и обрюзгшей кожей шеи. Старик в годах и при деньгах старательно ухаживал за молоденькой двадцатипятилетней рыжеволосой самкой, его старческие руки с грубой кожей на ладонях и пальцах гладили ее локоть и касались талии. Но молодуха статно шла рядом к ресторанному столику, ее высокий лоб и подчеркнутые черной тушью глаза искристо глядели вдаль, оценивая обстановку.
- Вероника, присаживайтесь! – предложила Иннокентий Дмитриевич даме. – Только лучшее меню лучшего ресторана. Моего ресторана.
- Благодарю! Но я же вам говорила, что после шести часов вечера предпочитаю не кушать, это вредит фигуре и грозит ожирением.
- Вы не утратите своей бесподобной лучезарности, которая ослепляет и пьянит.
- Ваша лесть вгоняет меня в краску и заставляет смущаться. Слышала, здесь в меню присутствую блюда молекулярной кухни, честно сказать очень интригует эта новая линия, которой я посвятила пять лет, обучаясь во Франции.
- Неужели?
- Именно так, но хотела бы посмотреть, на что способны Ваши повара, Иннокентий Дмитриевич! - сделала ударение на нужном слове конфетно-ванильная, дурманящая своими французскими духами с феромонами клиентка приличного заведения.
- Вероника, солнышко мое рыжее, можно просто Кеша. Я хоть намного старше вас, но в душе так молод и игрив, что вы даже представить себе не можете.
- Тогда предлагаю убрать весь этот официоз и перейти на упрощенную манеру беседы, так будет комфортнее и, возможно, позволит нам поравняться не только на словах, если вы понимаете, о чем я говорю.
- Мне нравится, когда женщины инициативны и решительно настроены, не ломают комедии.
Пока официанты носились около владельца заведения и его новой пассии, на столе появилось обилие блюд, не обошлось без бутылки дорогого красного вина, роскошного букета цветов и живого музыкального исполнения. Девица дегустировала представленные вкусности с ухмылкой на лице и не делилась впечатлениями, чтобы не подставлять повара, готовившего это разнообразие. Молодой человек по имени Кирилл сквозь кухонное окно, напоминающее окно иллюминатора, глядел на девушку, владельца и с оглядкой поглядывал на своего шефа, который тоже неожиданно стал следить за происходящим в зале. Иннокентий Дмитриевич совсем захмелел и утратил голову после третьего бокала пятидесятилетнего напитка богов, его ладонь свободно гладила дамскую ручку Вероники, вторая опустилась под стол и нагло проникла в разрез, нащупав упругие, горячие бедра с раскочегаренной между ними плотью. Передок пускал такой жар, будто внутри леди воцарилось пожарище, от него тело потело и взмокало определенными участками, под декольте появились жемчужины торчащих сосков. Девчонка безудержно раздвинула ноги и дала хозяину копошиться у нее под трусиками, которые окончательно промокли от выделений сока вульвы, сдавленный гортанный стон, слышимый не далее стола, возбуждал зрелого искусителя. Он чувствовал, как его член раздувает от желания засадить поглубже в молодую пещерку, сморщенная крайняя плоть распрямилась как скатерть по столу от набухающей и пульсирующей под нею головки. Жажда оттрахать спутницу становилась все искушеннее.
- Вероника, я тебя хочу. Прямо здесь, в моем ресторане!
- Иннокентий Дмитриевич…
- Кеша!
- Кеша, здесь очень много посторонних глаз, я вижу, как на нас глядят официантки, повара прекратили горлопанить на кухне и тоже следят за каждым вашим движением, даже бармен у стойки не сводит взор в сторону.
- Уважают и боятся, что тут скажешь.
- А если кто-то жене расскажет, у тебя будут бо-о-ольшие неприятности, малыш! – протяжно произнесла эпитет опьяневшая мадмуазель. – Давай найдем тихий кулуар, в котором нам можно будет уединиться, где ты изведаешь неведанные глубины моей попки. Ведь она тебе нравится?
- Солнце, идем в мой кабинет, там есть огромный диван, на котором ты меня удостоишь своего внимания.
- А ты лишишь меня на нем девичей чести? – кокетливо спросила Вероника, подавая руку вскочившему ловеласу-старпёру.
- Думаю, неоднократно! Исследую каждый участок твоего живописного, утонченного тела.
- Обещаешь? – расплылась от комплиментов рыжая бестия. – Говорят, у зрелых мужчин запала хватает только на предварительные ласки? А я не люблю ходить голодной!
- Чудо-таблетка синего цвета позволит насыщаться в течение ночи. По поводу «ходить голодной» - так мало отведала, все осталось практически целым. Не понравилось?
- Кеша, милый, я в сто раз круче готовлю. Если хочешь, утром с твоим молекулярным поваром устроим состязание и я от него пустого места не оставлю, растопчу как букашку своим профессионализмом? К тому же это будет происходить после самой долгой, бурной, страстной бессонной ночи в моей жизни, я надеюсь!!!
В комнату парочка ворвалась как татаро-монгольское иго на территорию Руси: одежда трещала от рывков, несколько пуговиц с пиджака галантного джентльмена закатились в угол, итальянская дизайнерская рубашка затрещала по швам, поддаваясь крепким дамским рукам, платье взлетело выше носа, а трусы упали к щиколоткам. Старичок с размаху хватил спутницу на руки, кряхтя, еле дотащил эти поджарые пятьдесят килограммов до кожаной софы и, уронив, шмякнулся сверху. При падении лицо точно угодило в область лобка, зубы покусывали половые губы, а язык взял в осаду прячущийся между них клитор. Девица тоже порядочно проявила себя: пыталась надавить на плешивую голову старика, когда тот вершил свой фантастический кунилигус, едва макушку маникюром не поранила, грудями душила мужика и не давала ему вынырнуть из холмов.
- Кеша, я люблю в попу, там ощущения острее! – застонала Вероника, становясь в позу раком.
- А я люблю игры с взбитыми сливками. Поработай пальчиком у себя в дырочке, а я выну из стола флакон с полезным ингредиентом.
- Шалун вы, однако, Иннокентий Дмитриевич. Сливки в попу будете заливать?
- Хотел ими твои молочные буфера измазать, но идея хороша.
Затопление прямой кишки сопровождалось шипением баллончика, откуда под большим давлением через пластиковый носик поступал белково-шоколадный наполнитель, растянутый анус красным кольцом манил старого извращенца, который то и дело слизывал переваливающий из нутра ингредиент. Барышня громко стонала, ее распирало изнутри, давило на ослабленный сфинктер шоколадная масса, тонкая грань с влагалищем от фаршировки стала выпячиваться в сторону последнего, тем самым стимулируя матку. Крики с поощрением, стоны без возмущения издевательским извращением, цепкие пальцы и всасывающиеся как щупальца осьминога дамские губы не оставили искусителю шанса, его штырь быстро въехал в щель с шоколадом.
- Не беспокойся о грязи, я все слижу, люблю сладенькое! – рычала во время анального родео блудная потаскуха.
- А как же диета и не кушать поздно вечером? – лукаво поинтересовался вспотевший от негодования происходящим владелец ресторана.
- Будем считать, что я сорвалась и за это ты меня отшлепаешь, как негодную девчонку! Тем кожаным ремешком известного производителя, что на поясе твоих брюк!
- Шалунья. Я готов пороть тебя всю ночь, ты самое изысканное из блюд, которое мне доводилось трахать в своей долгой жизни.
- И жена даже уходит на второй план? Вгоняй глубже, не стесняйся, у меня фаллоимитатор для самоудовлетворения гораздо больше и толще, а я его вгоняю целиком во время междусобойчиков.
- Жена с тобой не сравниться. Она-то и в молодые годы не блистала мастерством в постели, лежит вечно как бревно, глазами моргает, как кукла, даже перевернуться и стать в такую откровенную позу не хочет.
Милая болтовня во время анальной вечеринки заводила обоих и заставляла глубоко глотать ртом воздух, чтобы восполнить его недостаток в легких, громкие шлепки с чавканьем белковой эмульсии, смешивающейся с вагинальными выделениями, резали слух. Иннокентий Дмитриевич, не привыкший к подобному разврату, напрягся, судорожно затрясся и последними сильными толчками хрена наполнил попу очаровательной прелестницы Вероники своей семенной жидкостью. Он кончал так долго и мучительно, как это делают воздерживающиеся и сидящие на вспомогательных стимуляторах мужчины, обилия семени не замечалось, хотя несколько капель все же проступили на трясущейся от дергания члена головке.
- Я пососу? Может там затерялось что-то в глубинах? – предложила Вероника.
- О да, это будет очень кстати! – обрадовался снисхождению партнерши старый, дряхлый пенек, которому пора бы выбыть из числа неутолимых ёбырей.
- Только из попочки достань свой нафаршированный йогурт пальчиками, сливок постарайся ухватить как можно больше, а я всю эту вкуснятину слижу язычком! – подогревала интерес плутовка. – Что-то я больно голодная.
- Значит, все-таки не понравились блюда Кирилла? А он считается одним из лучших, носит гордое звание профессионала. За такие бабки его переманил из другого заведения, ты бы знала.
- Потом это обсудим!
Крошка ощутила, как три больших пальца начали вводить в тонус ее попку, вбирая словно ковшом наполнитель внутри задницы, мощные конвульсии привели к сладострастному апогею в виде бурного женского оргазма. Естественно, старик моментально возомнил из себя Казанову, который касанием пальца порождал внутри своих любовниц эйфорию, набрался терпения и еще раз жестко надавил на сфинктер, заставляя Веронику нечленораздельно выругаться благим матов во время оргастического припадка, превратившегося из обычной анальной встряски в глубокий маточный экстаз. Тёлку трясло, а мужик просто глядел на ее закатывающиеся глаза и кусаемые зубками губы, кожа дивана скрипела под тонкими пальцами рук и ног, пытающихся ее пронзить в порыве мучительного наваждения. В руке у Иннокентия Дмитриевича красовалась шоколадная масса, украшенная мутными каплями его потраченного не понапрасну семени, он думал, что инициированная дамой дегустация угощения не состоится, но ошибался.
- Неповторимый изыск, какой приятный природный аромат вперемежку с ванилью и шоколадом! – рекламировала десерт Вероника, отправляя часть порции в рот. – Ух, какое забористое послевкусие, вот это молекулярная кухня, я понимаю. Шедевр!
- Изобретательница ты моя, не имел бы я такого утонченного вкуса и брезгливости, обязательно попробовал бы твоё блюдо!
- Нет, я жадная, не поделюсь с тобой, Кеша, ванильно-шоколадным пудингом с йогуртом в качестве гарнира. Это все моё, никого ни кусочком не угощу!!! – разогревала развратница кавалера словами, начав размазывать массу по своей довольной мордашке.
- Ты дьявол-искуситель! И гореть мне в аду, если не продолжу тебя иметь после этой ночи.
- Я ангел с пушистыми крыльями, твой личный Амурчик, а не дьявол. Дьявол с приподнятой головой у тебя в штанах и сейчас он зайдет в адский разлом, где началось такое пекло, что ты можешь обжечься.
- Ух, интригует, бестия!
Два обнаженных тела, одно из которых выглядело как наливное, сладкое яблоко с отменным вкусом, а другое словно вялый, сморщенный банан вновь начали измазываться взбитыми сливками, они как два глупых тинэйджера дурачились и влюбленно целовались, пока мягкая плоть седовласого, плешивого джентльмена не начал вновь крепнуть. Тогда предусмотрительный и внимательный сердцеед уселся на уже нечистый диван, усадил верхом на себя подкупно гогочущую Веронику с ее сказочно-смешливым шоколадным лицом и безупречным телом сверху, одним жестким махом вонзил древко во чрево и стал из последних сил поясницы подмахивать тазом. Скользкие, испачканные ноги, плоский животик, лобок, клитор, все оказалось таким липким, что девушка приняла почтенного господина в объятия и больше не пыталась высвободиться из них. Осада влагалища длилась в мучительно-истязающем темпе, потому что богатенький дед не мог проявлять той взрывной подростковой экспрессии, какая наполняет воздерживающихся и готовых долбить своим жалом ночь напролет юнцов. Медленный темп убаюкивал, глаза после вина и жуткой усталости начали слипаться, хотелось спать, будто хозяин и его избранница грузили целый день мешки с песком, а вечером начали выключаться после исполнения супружеского долга.
- Кеша, милый, ты скоро закончишь? Не хочу на тебе уснуть!
- Дорогая Вероника, я из последних сил трепыхаюсь своими старыми костями, но эякулировать нет сил.
- Тогда позволь мне завершить дело орально? У тебя такой вкусный кефир в кранике.
- Так не хочется вынимать член из твоего скользкого плена.
- Жадина, угости девочку вкусненькой карамелькой. Пососу тебе, ляжем такими грязными как свинки спать, желания идти в душ и сил для этого практически не осталось.
- Уговорила, плутовка, он весь твой!
Умелой работой языка похотливого старика хитрая, бескомпромиссная, дерзкая Вероника вынудила отдать последние запасы семенной жидкости, энергетические запасы у него истощились быстрее, чем позывы таблеток от импотенции. Всю ночь грязную, липкую, цепляющуюся за диван и запутывающуюся в пиджаке девицу толкал в задницу торчащий член спящего любовника, дубинка жила своей отдельной жизнью, мешая наслаждаться объятиями Морфея. Зато объятия Иннокентия Дмитриевича отдавались жаром по знойному, удовлетворенному телу, хозяйка которого очень долго не могла сомкнуть глаз перед сном.
- Кеша, вставай, нужно в душ срочно, пока твои подчиненные не пришли на работу! – стояла обнаженная нимфа в вечернем платье и с мокрыми волосами, которые окутывало полотенце.
- Солнце, ты так рано и без будильника встала, уже душ успела принять!
- Во время учебы во Франции нас гоняли как солдат в армии – подъем по расписанию и отбой, как только все клиенты будут удовлетворены. Практику проходила такую, что местным поварам показалась бы суровым испытанием. Давай, котик, нужно поторапливаться.
- Уже бегу в ванну, моя киска. Выбери в шкафу мне костюм на сегодня, только не очень строгий. Ты же не откажешься от соперничества с Кириллом, тем парнем, который вчера нас обслуживал!
- Шутишь? Да я после такой стимуляции могу его разделать в два счета, он будет плакать и звать мамочку, когда я его опережу по времени. После чего провалится со стыда под землю, когда ты снимешь пробу! И не забудь дать другим отведать наши блюда, чтобы избежать разговоров о предвзятости.
Пророческие слова были у рыжей прорицательницы, потаскухи, повара и мало ли какие еще дарования были скрыты в Веронике. Кирилл буквально провалил испытание, хотя блюда делал самые часто заказываемые, а вот его соперница с легкостью художника и со страстью творческой натуры ваяла красивые кулинарные шедевры, не забывая мило улыбаться присутствующим и изумленному Иннокентию Дмитриевичу. Униженный повар так опечалился, что не смог находиться в коллективе, написал заявление по собственному желанию, получил расчет и уволился за один день. Естественно, новоиспеченная повариха молекулярной кухни подходила отлично на эту роль и единственный, кто ее реально невзлюбил, был ее шеф-повар. Расторопная девица с огненно рыжими волосами и такой же опасной душой сразу же получила должность су-шефа, хотя на это право претендовали уж давно работающие люди, имевшие богатейший опыт и состоявшие в хороших отношениях с начальником. Хотя шеф-повар нередко подкладывал свинью своей помощнице, она держала руку на пульсе и всегда исполняла его труднейшие поручения, тем самым подтверждая свой профессионализм. Грудастая чертовка очень часто сверкала чарующим разрезом декольте, расстегивала пару верхних пуговиц перед Борисом Геннадиевичем, интриговала свой попкой, когда тот проходил мимо рабочего места. Все чаще мужчина, годящийся в отцы, зацикливался на теле своей подчиненной и однажды они остались наедине на кухне после закрытия заведения, весь персонал покинул рабочие места.
- Вероника, зашла ко мне в кабинет! – зарычал злобным тоном Борис Геннадиевич.
- Сейчас, только место приберу! – испуганно ответила подчиненная, отработавшая не больше двух недель на адской кухне.
- Бегом сюда, я сказал, козявка безмозглая! – резко вымолвил мужчина, поправляя свою рыжую шевелюру.
- Борис Геннадиевич, как вы со мной разговариваете? – обиженно всплакнула Вероника. – Я все Иннокентию Дмитриевичу расскажу.
- Ах ты, подстилка, думаешь, меня шантажировать сможешь? Таких сучек у него было больше, чем заказов в праздничный день. Стала раком, сняла трусы, раздвинула ноги!!! – обозленно закричал кобель, пытаясь вынуть свой штык любви из ножен паха.
- Вы не посмеете, это изнасилование, так нельзя.
- Принуждение. Меня тоже принудили тебя взять на работу, а я очень этого не хотел, потаскуха драная. Но ничего, смирился, терплю, вот и ты потерпишь!
Мужчина силой нагнул испуганную, ревущую самку раком, резко рванул трусы до колен и попытался войти в нее сзади без смазки, но легкий двухнедельный рыжий пушок на половых губах и сухое отверстие помешали этому свершиться. Тогда мучитель харкнул на руку, смазал влагалище и резко проткнул пальцем анус, чтобы доставить своей жертве мучительное страдание, однако просчет вышел – попа уже была хорошо разработана. Девица плакала горькими слезами, упиралась и пыталась драться, ее ногти оставили на шее Бориса Геннадиевича глубокие разрывы кожи, кровь полилась, и рассерженный сластолюбец с силой ударил девушку кулаком по лицу. Бедняжка упала на спину, ее большая грудь вывалилась из-под лифчика, а кобель взгромоздился верхом и махом засадил хреном в нужное женское раздвоение, сопротивление начало ослабевать и, в конце концов, девушка отключилась. Очнулась бедняжка в больнице, рядом сидел бледный как мел Иннокентий Дмитриевич, который в сопровождении двух крепких парней мчался через весь город, чтобы спасти новую работницу и свою любовницу, которая перед разговором с насильником набрала его номер. Хитрая чертовка рассчитала все, в том числе и поведенческие реакции в подобной ситуации – один в состоянии аффекта натворил дел и был готов предложить любую цену, чтобы искупить вину, а второй выступал в качестве гаранта искупления.
- Дорогой Иннокентий Дмитриевич, я очень не хотела, чтобы он так поступил! – хриплым голосом простонала Вероника. – Каждый день это существо меня домогалось и издевалось, но я не думала, что подобное может произойти.
- Не переживай, милая, мы его накажем, сурово и беспощадно, ты только скажи как именно.
- Не хочу с ним больше работать, в коллективе его все ненавидят, таких изуверов нужно увольнять! – заплакала девчушка, пытаясь на опухшем от побоев лице вытереть слезы.
- Глупенькая, я тебя сам сделаю шеф-поваром своего ресторана, это само собой разумеющееся. Ты скажи, как мне ему сделать больно, может отрезать пипиську и сварить? – неуместно пошутил растрогавшийся старик.
- Так жестко не стоит. Хочу, чтобы он переписал на меня все свое движимое и недвижимое имущество, иначе сядет и там его заднице сладко не покажется!!! Пусть станет бездомным, который на себе ощутит все те зверства и унижения, которым он меня подвергал.
- О да, ты права, там таких растлителей любят сажать на кол, причем всей «хатой». Будет главной проституткой зоны, а его кукареканья услышат в самой столице. Это ты грамотно рассудила.
- Иннокентий Дмитриевич, после произошедшего между нами все кончено? Вы наверняка не захотите с падшей женщиной иметь никаких отношений? – еще сильнее завыла девчушка и покраснела от стыда теми местами, на которых не было видно ссадин и синяков.
- Но я же не обидчивый подросток, все понимаю, кроме того, сам женат. Поэтому не имею права заявлять требования на твои прелести, хотя и очень ценю их в совокупности с тобой.
- Спасибо!
- Хотела еще кое о чем попросить, раз уж сегодня звезды повернулись ко мне лицом. Того парня, кажется, Кирилла нужно вернуть, он не совсем безнадежен, многое умеет. Видимо, это меня судьба покарала за то, что отняла у него место. Так вот, я его всему обучу, чтобы не искать нового повара молекулярной кухни, а сама смогу в качестве шефа следить за коллективом.
- Слышал о твоем трудолюбии от многих официантов, но не знал, что ты такая карьеристка. Даже в столь невыгодной для себя ситуации нашла плюсы. Хорошо, все просьбы выполню и от себя Боре добавлю тумаков, так сказать, за неуважительное отношение.
Спустя год скитаний бедный экс-шеф-повар в потрепанной одежде, с длинной рыжей бородой, космами нестрижеными, ужасными пальцами выискивал на помойках пищу. Он уже не был тем гордо приподымающим подбородок и выпячивающим вперед выпуклую грудь альфа-самцом, теперь это было жалкое подобие человека, в сторону которого с отвращением глядели проходившие пешеходы. Разило от Бориса Геннадиевича не пряными специями, не французскими благовонными духами, а обычными человеческими нечистотами, потом, фекалиями и прочими отвратно смердящими запахами. Лицо дерзкому наглецу, не желавшему осваиваться в уличной жизни, разукрасили несколькими сильными синяками, на щеке под вьющимися волосами красовался разрез. Он жадно выбирал из мусорного контейнера остатки пропавшей снеди, алчно ее трепал руками и бросал в свою луженую глотку, стараясь проглотить ее одним махом. Внезапно бездомного что-то отвлекло – это была пара знакомых лиц из прошлой жизни, которую он никак не мог вспомнить, все-таки множественные удары в голову и алкоголь негативно влияли на психику.
В дорогой импортной машине у обочины раздавались сладкие женские стоны, заставляющие нищеброда вспомнить его прошлые заслуги перед слабым полом, он вспоминал, как крутился, словно дамский угодник вокруг посетительниц ресторана, приглашал их к себе домой и занимался любовью. А те леди, которые строили из себя целомудренных персон со светскими манерами, совокуплял силой, имел бездушно и во все дыры, после чего все выстраивал так в глазах жертвы, что она сама напросилась. Сильнейший дар убеждения помогал вложить в чужую голову собственную идею, а потом как по щелчку дирижера сыграть на волосатой флейте губами или позволить отыграть на очке анальную симфонию. Надо многими женщинами надругался этот изувер, но почему-то лишь одна смогла дать отпор, эта новенькая повариха с ее будь неладной молекулярной кухней. Именно эта чертовка, распаренная после секса, вышла из внедорожника, поправляя короткую, высоко задравшуюся юбку, на ее губах еще не успел застыть влажный молочный кисель, дарованный ее молодым спутником.
- Помнишь меня, Борис Геннадиевич? Это я, Вероника, которую ты как тиран отымел у себя на кухне!
- Что вам нужно? – гневно отреагировал бомж, винивший во всех грехах эту похорошевшую леди.
- Это мой любовник Кирилл, наверное, ты его помнишь? Так вот, я долго заготавливала для тебя речь, но потом все переиначила. Мы тобой манипулировали, словно марионеткой в кукольном театре, ты велся на такие глупости, которые простак заметил бы издалека, но не ты, жалкий ублюдок их просто предпочитал не видеть. Возможно, ты будешь шокирован - я твоя незаконнорожденная дочь! Ты, так же как и меня склонил мою мать силой к близости в молодости, трахнул ее и выбросил на улицу обрюхаченной, оставил помирать на улице.
- Этого не может быть! Это был не я. Клевета! – пытался оградиться придуманной стеной голодный бездомный.
- Может, папочка, может! Но она, представляешь, выжила, родила меня, взрастила, воспитала, даже намеревалась дать достойное образование, но потом вдруг внезапно заболела и перед смертью рассказала историю о тебе. О том, какой ты негодяй на самом деле. Делом чести стала подготовка этого ужасного наказания, и теперь ты шатаешься по помойкам, доедая похлебку за собаками. Это диверсию мы долго планировали с Кириллом, мы подсаживали тебя на крючок в течение целого года и неувязка была лишь в одном, ты моральный урод не должен был меня изнасиловать, а в целом клюнул как глупая рыба. Инцест не был в планах, но так даже веселее, ведь я прочувствовала всю твою озабоченную ущербность, жалкую низменность, ничтожность на собственной шкуре и теперь жалею маму еще больше! Сегодня тебе полста лет, я поздравляю тебя с днем рождения и желаю тебе, как можно дольше питаться огрызками яблок, гниющей рыбьей требухой, зловонной гнилью, Папочка!!!
