Я как раз направлялась к шефу с кипой документов, которые пришли из чикагского филиала: наброски нового торгового центра в Чикаго, - необходимо было одобрить макет и подписать. Филиал открылся недавно, и мистер Рафкин всё не хотел давать свободы новоиспечённому начальнику, хотя Гордон мог самостоятельно возглавлять нечто и покрупнее филиала, он был потрясающим архитектором и прекрасно проявил себя в работе вместе с Рафкиным, за что и получил повышение, но шеф – тиран и стремится контролировать всех и вся.
В приёмной стеклянные стены и дверь, не хотелось бы мне работать в таком кабинете, где все каждую минуту и секунду могут посмотреть, чем ты занимаешься, но Кристин это, кажется не смущает. Сегодня она в ярко-синем платье с широким принтом и юбкой-солнцем до колен, глубокое декольте как нельзя лучше подчёркивает её соблазнительный четвёртый размер. В отдалении работает вентилятор, и её белоснежные тяжёлые локоны слегка развеваются, открывая идеальные изгибы шеи. Сколько раз за этот год подходя к приёмной и созерцая её в разных туалетах, я мечтала отыметь её прямо здесь на этом столе, и плевать, кто это увидит.
– Он сорвался на срочную встречу, будет через час. – Сказала она, не отрываясь от экрана монитора и печатая что-то. Эта простота и небрежность с которой она со мной обращалась всегда действовала на меня возбуждающе. В такие минуты мне до боли хотелось увидеть, её лицо в тот момент, когда она кончает от моих пальцев, хотелось ласкать её влажную и горячую плоть, чувствовать, как она вздрагивает от прикосновений моего языка.
– Ты меня слышишь?
– А? Да-да, конечно, на срочной встрече, скоро будет. Я зайду позже.
Я развернулась, чтобы уйти, и лицо автоматически – когда ты точно знаешь, что тебя никто не видит – искривилось в дурацкой гримасе типа “Я идиотка!”
Под конец рабочего дня, когда в своих крысиных закутках осталось всего несколько человек включая меня, и то остальные уже собирались домой, кроме, конечно, Джо, этот трудоголик никогда не уходил с работы раньше девяти, не понимаю, почему у него не клеится с личной жизнью, он ведь вроде симпатичный парень, – а мне так и не удалось поймать Рафкина – я была завалена работой по горло, а он, оказывается, забегал на каких-нибудь полчаса и снова умотал, но на этот раз до завтрашнего дня, – я решила на всякий случай зайти ещё раз, не столько ради Рафкина и документов, сколько ради того, чтобы снова увидеть Кристин.
Её на месте не оказалось, и я испытала разочарование, о чём я думала, она никогда до поздна не засиживается на работе, скорее наоборот, частенько отпрашивается у шефа пораньше, что он с радостью ей позволяет, не забыв упомянуть, что завтра она должна будет ему на один минет больше. Нет, конечно, это сплетни, сложно себе представить гордую, сногсшибательную и непреклонную Кристин, отсасывающую у такого чмо, как Рафкин, она скорее пнёт его под яйца за такие слова, чем побежит исполнять просьбу, хотя нельзя ни в чём быть уверенной, пока это не доказано.
Странно, что она не выключила компьютер, или может он завис? Я подошла к монитору, на рабочем столе была открыта какая-то таблица и куча других окон. Не думала, что Кристин настолько небрежна, что перед уходом не выключает компьютер, у нас, конечно, нет секретной информации, как у ЦРУ, но тем не менее – подошли конкурирующая фирма шпиона в виде уборщицы и всё, нам крышка. Нет, я просто охреневаю!
– Что-то не так?
Я подскочила, но властная рука Кристин усадила меня обратно.
– Нет, всё в порядке, я просто удивилась, что тебя нет, а комп включен, здесь ведь важная информация, мало ли шпионы… – начала я оправдываться и постепенно смолкла под пытливым взглядом серых глаз. Я подумала, она наорёт на меня, чего мол я сую нос не в свои дела, но она только рассмеялась, положив какую-то папку на стол и прислонившись бёдрами к столешнице.
– На этот раз я тебя прощаю, но зачем ты здесь, Рафкина не будет, я же говорила?
И тут всё, я окончательно растерялась, она попала своим вопросом прямо в яблочко. Зачем я здесь? Да чтобы трахнуть тебя, милая, чтобы отсосать тебе до посинения!
– Я так, на всякий случай, вдруг он всё-таки вернулся, бывает, что он возвращается, если забудет что-нибудь или… – Что я несу, Синди, заткнись, просто заткнись и вали отсюда.
Но тут Кристин сделала такое, от чего я всё-таки заткнулась, но свалить отсюда мне было уже не суждено: она подошла к стеклянной стене и опустила жалюзи, закрыла дверь на замок, потом вернулась к столу и медленно потянула лиф платья вниз. Взору открылась обнажённая полная загорелая грудь, никакого силикона – теперь я в этом убедилась. На левой груди на сантиметр выше соска была маленькая родинка. Кристин мяла слегка два упругих мяча в ладонях, а потом предложила мне проделать с ними то же самое. Я не могла оторвать взгляд от этого зрелища, не могла посмотреть Кристин в глаза, боясь, увидеть насмешку, боясь протрезветь от внезапно охватившего меня дурмана, я смотрела на две огромных чаши, покачивающихся передо мной, и не могла поверить своим глазам. Я сделала шаг вперёд и протянула руку, кожа была бархатной и тёплой, посмотрела на Кристин, её глаза заволакивала пелена вожделения. Её это заводит, я её завожу. Это придало мне решимости, я медленно нагнулась, не сводя взгляда с её глаз, задержалась на секунду, вдыхая аромат соблазнительно зовущей плоти и накрыла губами тугой сосок. Кристин слегка вздрогнула, и я обхватила её за попку, уверенно прижав к себе. Это было блаженство, я никогда не испытывала ничего более умопомрачительного, я водила языком нежно, исследуя незнакомый соблазнительный бугорок, становясь всё настойчивей по мере того, как Кристин обмякала в моих руках. Когда она не могла больше стоять, я усадила её в кресло и опустилась на колени напротив. Я стиснула её груди в ладонях, уменьшив расстояние между сосками, и принялась водить языком от одного до другого, останавливаясь и покусывая их, отчего моя малышка Кристин начала постанывать. Я двинулась выше к шее, завладевая всё новым и новым сантиметром кожи, после языка оставалась влажная дорожка покорённой плоти. Малышка извивалась и слегка отталкивала меня, что заставляло меня быть ещё настойчивей. Когда мука наслаждения стала невыносимой, она резко оттолкнула меня и, еле переводя дыхание, прошептала: “Я хочу кончить”. Да, детка, сейчас ты кончишь вместе со мной, ты испытаешь такой по силе оргазм, которого не испытывала никогда и ни с кем, я удовлетворю тебя полностью, детка. Я занесла руку под платье, медленно проводя пальцами по внутренней стороне бедра от колена и глубже к заветной сердцевине: мокрое кресло, мокрые трусики, – о, мой бог, да! Я потянула резинки на себя: “Зубами.” – да, моя королева, конечно зубами и только зубами. Кристин глубоко дышала, голова запрокинута на спинку кресла. Почему я не мужик, почему я не могу трахнуть её так, чтоб она лопнула от оргазма, как воздушный шар, почувствовать её влажное тугое нутро своим членом! Я засунула голову под подол платья, какие соблазнительные запахи, так вот как ты пахнешь, это самый вкусный и приятный запах, который я когда-либо вдыхала. Я зацепилась зубами за краешек кружев, нет, сиди, не надо мне помогать, я потянула сильнее, пришлось немного поддеть пальцами неподатливую ткань. Чёрные кружевные стринги. Мои глаза были удовлетворены, наконец-то я увидела эту маленькую штучку, которую она прятала от меня целый год под всеми этими юбками и штанами: сочащаяся набухшая плоть, требующая внимания, маленький розовый бутон, обрамлённый чёрной густой порослью. Я слизнула капельку нектара, и услышала, как Кристин застонала от удовольствия. Она ждёт. Я обхватила губами бутон и втянула в себя: “Да…” – я уже не понимала, кто из нас стонет, всё смешалось, я ласкала и заигрывала с её цветком, становясь то настойчивой, то снова нежной. Я просунула пальцы себе под юбку, нащупав свою розу, жаждущую внимания, и принялась поглаживать и пощипывать её. Кристин долго не кончала, и правильно, не торопись, растяни удовольствие, я здесь, детка. Я поглаживала её по бедру, уверенно сжимая упругую плоть в ладони, потом просунула пальцы глубже: горячая, влажная, соблазнительная дырочка, такая маленькая, что фантазия тут же принялась рисовать огромные фалосы, рассекающие эти просторы и наполняющие их своей силой и мощью настойчиво и резко, до боли; рисовать изнемогающую от наслаждения и экстаза Кристин, сотрясающуюся от толчков и выкрикивающую: “Засади мне по самые гланды! Ещё, я хочу ещё! Не останавливайся! Трахни меня, сукин сын!” Я всасывала и отпускала её клитор, всасывала и отпускала, и наконец Кристин выгнулась и замерла, пауза, и она мелко задрожала. Я отстранилась и выползла из-под стола, по-прежнему массируя свой клитор – мне кончить не удалось. Как она хороша, Кристин: раскрасневшаяся, полусползла с кресла и лежала, прикрыв глаза, волосы разметались по спинке и прилипли к влажному лицу, – сейчас она выглядела ещё соблазнительней, чем перед началом, захотелось снова доставить ей удовольствия, и вдруг, я тоже выгнулась и замерла, победа, малышка, я кончила от одного твоего вида, я кончила вместе с тобой.
