— Ваня… — прошептала мама, видимо надеясь, что я образумлюсь и выйду из кабинки, оставив ее одну.
— Мам… — также прошептал я, даже не думая отступать, хотя и понимал, что хожу по острию ножа.
Странно, что в последние дни я совершенно не чувствовал того привычного для себя страха и дрожи, которую я ощущал прежде в присутствии мамы, когда думал о ней не в том русле, в каком о своих мамах думают нормальные сыновья. Пожалуй, я уже перестал относить себя к таковым… после того вечера, когда мы с мамой сделали это… я больше смотрел на нее как на женщину, сексуальную женщину, на женщину, с которой я могу…
— Ваня, пожалуйста… мы не можем… я ведь… я…
— Тшшшш… Все хорошо, мам. Не думай об этом. Думай о том, что ты чувствуешь, о том, что ты можешь почувствовать, как хорошо тебе может стать.
Моя рука блуждала по ее телу, по ее груди, бедрам, животику… Я гладил все ее тело, я ласкал ее, ощущая, ка она дрожит.
— В… Ваня… Ммммм… — тихонько простонала она, когда обеими своими ладонями я обхватил ее грудь. — Ваня… Если нас кто-то увидит…
— Никто не увидит нас… Никто… Никто не помешает нам насладиться друг другом.
—С… сынок… ты… я… я не могу… не могу…
Мама шептала эти слова, пока мои губы целовали ее шею, а мои руки уже медленно задирали кверху ее платье. Я был нацелен решительно, я…я даже не думал о том, что у меня не получится. Я знал, чего я хочу, и я…я твердо был намерен получить это.
Что творилось в эту секунду в моей голове?.. Пожалуй, даже я сейчас не могу точно вспомнить, что я испытывал. Все было как в каком-то тумане, все мысли, которые были у меня в голове, были разрозненны и обрывались. Я действовал почти безосознанно, руководствуясь только своими инстинктами, которые требовали, чтобы я овладел своей мамой.
— Ммммммм… Аааах! — простонала она, когда мой обнаженный член коснулся ее ягодиц. — Мы не должны… мы не можем… Мммммм…
Я уперся членом между ее булочек в том месте, где находился вход в ее дырочку. Мама все еще была в трусиках, поэтому я не мог проникнуть в нее, но… проделав это я почувствовал, как все ее тело задрожало, я понял, что она, несмотря на все свои слова, тоже хочет этого, хочет этого также, как хочу я.
— Я трахну тебя, мам! Я трахну тебя прямо здесь!
Одновременно с этими словами я начал сдвигать в сторону трусики, что были на ней.
— Я трахну тебя!
Мама молчала, не говоря абсолютно ничего. Не знаю, смирилась ли она в тот момент с тем, что никак не может повлиять на то, что происходит, или же она тоже начала чувствовать возбуждения и решила, что получить наслаждение в ее же интересах. Так или иначе, с этой секунды она больше никак не пыталась остановить меня, тихо дожидаясь долгожданного для меня и, возможно, для нее момента.
Когда я справился с ее трусиками, мне уже ничего не мешало войти в нее. Признаться, в какую-то секунду я подумал о том, чтобы подождать еще немного, чтобы подразнить ее еще дольше, дождаться, когда она сама попросит меня продолжить, но…
Сил терпеть свое возбуждение у меня уже не было. Как только я почувствовал кончиком члена тепло мамы, почувствовал ее сочную влажную промежность, я… я не смог больше противиться своим желаниям. Подавшись вперед и сделав движение тазом, я попытался войти в нее.
— Ооох! — вырвался из груди мамы стон, когда мой член почти проник в ее киску, но выскочил из нее в последний момент. — Ваня, ты… пожалуйста…
Договорить маме я не дал. Предприняв вторую попытку, на этот раз направив свой член рукой, я вошел в нее разом на всю длину своего органа.
— Аааааах! — довольно громко вскрикнула мама, заставив меня прикрыть своей ладонью ее рот, после чего с ее губ слышалось только довольное продолжительно мычание.
Оказавшись внутри мамы, я остановился. Вновь почувствовав это тепло, вновь оказавшись в этой довольно узкой, но эластичной дырочке, которую я так хорошо ощущал своим членом. Все это вновь напомнило мне о том вечере, когда мы с мамой впервые занялись сексом, когда я впервые оказался внутри нее, впервые почувствовал ее как женщину, как свою женщину.
«Да, мы снова делаем это, я снова… снова внутри нее, внутри своей мамы».
Возобновив движения, я практически сразу же обнаружил реакцию мамы на свои движения внутри нее. Несмотря на то, что теперь она молчала, видимо поняв, что кричать и стонать в той ситуации, в которой мы находились, нельзя, ее тело говорило гораздо больше, чем могли бы сказать ее крики. По телу я отчетливо понимал, насколько все происходящее приятно для мамы, как много приятных ощущений дарит ей мой член, двигающийся внутри нее, внутри ее дырочки, я видел, как сильно она возбуждена, и как много я ей даю в эту секунду.
— Ваня… Ваня, я… Мммм… Ааах! Я не верю, что мы снова делаем это, сынок… Я… я плохая мама, раз снова позволяю себе такую слабость, что я… ааах! Что я не могу что-либо сделать теперь, когда… Аах! Я так возбуждена…
— Ты самая лучшая, мам! Каждый мечтает о такой, каждый сын на моем месте мечтал бы о такой, как ты… И я… Оох! Я так давно мечтал о тебе, мечтал, чтобы…
Я остановился, не в силах заставить себя признаться маме в том, что я испытывал подобные чувства к ней не один год, что все это произошло не на ровно месте, и что я уже давно… уже давно втайне восхищался ею, восхищался ее сексуальностью и красотой, не говоря уже о том, сколько раз я дрочил, представляя ее, сколько раз я пытался подглядеть за ней, пока она была в душе. Столько всего происходило в моей жизни, прежде чем… прежде чем прийти ко всему этому.
Не найдя в себе сил для откровения маме в своих прежних к ней чувствах, я решил сосредоточиться на настоящем, сосредоточиться на сексе, тем более что от того, насколько хорошо я буду действовать с ней зависело то, согласится ли она с тем, чтобы я стал ее любовником. Я понимал, что уже сейчас, во время нашего второго секса, она была не так категорична в том, чтобы отдаваться своему сыну, и что потом… потом, с каждый новым разом, эти сомнения в ее голове будут играть все меньшую и меньшую роль. Гораздо более важным был тот факт, будет ли ей нравиться тот секс, который я ей даю, и захочет ли она заниматься им чаще со мной, а не с кем-то другим. А для этого мне нужно было заботиться прежде всего об ее ощущениях и ее чувствах, а не о своих собственных.
«Нужно как можно дольше сдерживать себя и свой оргазм, чтобы… чтобы не кончить раньше времени. Я должен доставить ей удовольствие хотя бы дважды. Я должен сделать так, чтобы ей понравился этот день».
Я продолжал двигаться довольно медленно, стараясь как можно чаще касаться своим членом стенок маминого влагалища, так как во время секса понял, что подобные действия ей нравятся. Кроме этого, время от времени я ласкал ладонью ее грудь и сжимал ее ягодицы, делая это по той же причине. Чем дольше я трахал ее, тем больше деталей узнавал о ней, деталей о сексе с ней, о том, как мне следует действовать, чтобы ей было максимально приятно.
Я совру, если скажу, что не заставлял себя сдерживаться, что мне не хотелось трахать ее во всю свою силу, трахать так, чтобы поскорее получить удовольствие. Конечно, мне хотелось всего этого, хотелось забыться и просто поддаться искушению. Но… я рад, что инстинкты не взяли полного контроля надо мной.
Примерно через три минуты после того, как все началось, мама испытала свой первый оргазм. Как и во время начала своих действий, мне пришлось прикрыть ладонью ее рот, чтобы она не кричала слишком громко, ибо ее оргазм был достаточно сильным. Кроме этого, я также был вынужден поддерживать второй рукой ее тело, так как ее ножки начали очень сильно дрожать от испытываемого наслаждения, и она явно не смогла бы удержаться в вертикальном положении, если бы я не помог ей.
— Ааах! Ваня! Ааааах! Ааах! Это так хорошо… — различал я отдельные фразы в том мычание, которое издавала мама.
От всех этих слов, от реакции мамы, от того, как она билась в оргазме… Все это доставляло мне невероятное наслаждение.
