Как только я стал задумываться о выборе своей будущей профессии, у меня не возникало ни малейших сомнений в том, что единственное дело, которому я мог бы отдаться без остатка и посвятить ему всего себя , была работа на телевидении. Я со школы еще мечтал стать телевизионным режиссером и работать над каким-нибудь шоу, общаться с известными людьми и быть в курсе всего, что происходит за кулисами так называемого мира искусства.
Городок, в котором я жил, был совсем небольшой, поэтому не стоило даже и думать о том, чтобы найти себе занятие по душе именно в нем.
Нет, конечно, у нас было что-то отдаленно напоминавшее студию телевидения, но все выглядело таким маленьким, доморощенным и никому не нужным, что вызывало у меня исключительно чувство презрения. Одним словом, провинциальное кабельное.
Как только я закончил десятый класс, то сразу же засобирался в столицу, наивный юноша, желавший покорить своими талантами огромный город и доказать всем свою собственную гениальность.
Образования не было никакого, но я настолько был уверен в своих силах, что отправился прямо к служебному входу в Останкино, в надежде попасть в святая святых и убедить принять меня на работу, на первых порах, хотя бы, ассистентом режиссера.
Само собой, никто меня не пропустил: строжайшая пропускная система, и как я не уговаривал непреклонного охранника, он не сжалился надо мной.
Мимо периодически пробегали и проходили в глубину широкого коридора личности, которых знала вся страна, и я прежде видел только на экране своего телевизора.
Когда я, уже совсем отчаявшись проникнуть внутрь, собирался уходить, мимо меня уверенной походкой подошел к проходной полный хорошо одетый человек, с которым очень учтиво поздоровался дежурный. Он остановился возле стойки и стал о чем-то говорить с охранником. Говорил он обо мне, я догадался об этом, когда он несколько раз, недвусмысленно, кивнул в мою сторону, а после подозвал меня.
- Как зовут, паренек и какая тебе забота попасть на студию? – голос незнакомца был приятный, с бархатистой хрипотцой. – Рассказывай.
Я с готовностью выложил всю свою нехитрую историю и тогда он, смеясь, похлопал меня по плечу и, посмеиваясь, поинтересовался: - А жить, то, ты где собираешься? Да и на что?
Ответить мне было нечего, поскольку денег было в обрез, и я думал пока, временно, ночевать на вокзале.
Он все понял и, повелительным тоном бросив охраннику: - Это со мной! – провел меня на четвертый этаж, где найдя одну немолодую, не выпускавшую изо рта папиросу, седовласую даму, сказал ей, что привел ей нового ассистента.
Она не очень-то обрадовалась его предложению, сердито заметив, что штат не резиновый, и откуда у нее возьмется еще одно место.
- Ему же нужно и зарплату платить, воздухом он явно питаться не будет. Да и не умеет он ничего!
- Не волнуйся за это: не умеет – научишь, видно, что упорный, раз из своего захолустья сюда добрался, а платить ему содержание я буду. Все понятно? – довольно резко выступил мой спаситель.
- Ага, понятно, еще один. Ну да и ладно, мне то какое дело, пусть трется здесь, может толк и выйдет.
Тогда я не придал значения словам Вероники Павловны, так звали эту режиссершу с огромным стажем работы. Не обратил внимания на фразу «еще один», поскольку все стало представляться мне в радужном свете, что это значит, я понял позже.
Мой провожатый исчез, не оставив даже номера телефона, а я весь остаток дня бегал по многочисленным студиям и монтажным вслед за своей наставницей, тщетно пытаясь разобраться в хитросплетениях дела всей моей жизни.
Где-то в десять вечера она сказала мне, все, на сегодня достаточно, и что я должен завтра к одиннадцати быть на месте, ждать ее прихода в ее кабинете со свежезаваренным кофе. После этого она проводила меня вниз к выходу, выписала временный пропуск на завтрашний день и попрощалась.
Оказавшись на улице, я сообразил, что мне придется, теперь точно, ночевать на вокзале, но не особенно этим расстроенный, все-таки, получил работу, я пошел к воротам.
Когда я уже почти покинул территорию, за спиной раздался сигнал автомобиля. Я обернулся, и увидел, как с хорошо освещенной стоянки двинулся черный большой «Ягуар». Я посторонился, намериваясь пропустить машину, но когда она поравнялась со мной, водительское стекло плавно опустилось, и я увидел улыбающееся лицо своего благодетеля. Он дымил сигарой и пристально смотрел на меня:
- На вокзал, небось, собрался? А ну, давай, садись в машину, подброшу, -захохотал он и я смущенно полез на переднее сиденье.
Когда выехали за ворота, он сказал: - Значит так, поживешь пока у меня: я все равно один, а потом подыщешь себе съемное жилье, а может, и свое прикупишь. Не возражай, все нормально, а если хочешь, это приказ твоего продюсера, поэтому нужно выполнять, - он улыбался, - есть возражения?
Я был не готов к такому повороту, но и альтернативы у меня не было. И я поехал.
Когда мы оказались в его огромной квартире, в самом центре, выходившей большими окнами на шумный проспект, он показал мне, где ванная, выдал полотенце и оставив меня одного удалился на кухню, видимо заняться ужином.
Так и оказалось: когда я, свежий, и опять полон сил, появился в махровом халате на пороге гостиной, там уже был сервирован небольшой столик. Кроме прочего, там были коньяк и виски.
- Тебе уже как, можно? Ну, я про алкоголь, - спросил он меня.
- Вообще да, - ответил я, и не соврал: из-за того, что в детстве, по причине болезни я пропустил год, школу я окончил в полные восемнадцать.
Он разлил по бокалам коньяк и предложил выпить за успешное начало моей карьеры. Когда я принялся благодарить его, он стал отнекиваться и говорить, что благодарить будешь, когда все получится.
Сидели мы долго – он оказался исключительным рассказчиком, а так как круг его общения подразумевал много пикантного, то слушал я его раскрыв рот. А он не забывал подливать, довольно часто, и к часу ночи я, с непривычки, хорошо захмелел.
Вот тогда все и произошло.
Когда он повел показывать мне мою спальню, он пригласил меня показать свою, и в тот момент, когда я был около широкой кровати, он оказался позади и поцеловал меня в шею.
Опешив, я повернулся к нему всем корпусом, а он, обхватив мою голову руками, притянул ее к себе и впился своими губами в мои.
Я стал отталкивать его, но он был гораздо сильнее и, не отпуская мою голову, надавил мне на плечи и усадил на кровать, а потом, я даже ничего не сообразил, его член оказался у меня во рту. И я услышал, грубое: - Соси!
…и я сосал. Он крепко держал меня и насаживал на свой член, полностью управляя движениями моей головы, а я, чтобы не задохнуться, вынужден был сглатывать воздух и не мешать его концу, проникать в самое горло.
А дальше произошло то самое…
Повалив меня на спину он сорвал с меня шорты и трусы, высоко поднял ноги и без подготовки, сразу, одним толчком, вошел в меня.
Я закричал, так было больно. Но он не останавливался, навалившись на меня всем телом, продолжал иметь меня и постепенно, может от осознания собственной беспомощности, пришло облегчение, мой член тоже встал и я бурно кончил себе на живот, забрызгав его грудь.
- Какой умница! – он вышел из меня и облизал всю сперму, оставшуюся у меня на головке и помассировал ее языком.
Мой конец снова стал подниматься, и он опять повалил меня и стал трахать, но уже теперь смазав мою попу гелем. Это принесло неописуемый кайф, и я еще дважды кончил, пока он не смог разрядиться в меня.
- Ты самый способный! – прохрипел он, скатываясь с меня на бок, на подушки, и тогда я понял, что значили слова «еще один», произнесенные днем. Я был очередным его мальчиком.
- Далеко пойдешь, красавчик! – он поднялся с кровати и отошел к туалетному столику, а когда вернулся, положил мне на живот три сотенные бумажки с американскими президентами.
- Будешь стараться – будет еще больше, да и учись своему делу старательно: тоже поможет в жизни. Тебе повезло, что встретил спонсора сразу.
- И вот что еще, зачем тебе отдельная комната: будешь спать в моей постели – так удобнее, - в это время он уже стоял надо мной, его достоинство опять ясно давало понять, что он готов продолжить.
Он легко приподнял меня, повернул к себе задом, поставил раком, пристраиваясь к попе, желая получить сполна дивиденды от новых инвестиций.
