Интересную и, практически, невероятную историю, рассказали мне однажды, в поезде Одесса-Москва, где я, совершенно случайно, познакомился полковником КГБ в отставке.
Под хороший коньяк, в купе СВ вагона, в котором нам предстояло провести около суток, он, приняв пару стопок, разоткровенничался и поведал мне о событиях, непосредственным участником которых он стал в пору своей юности, когда его карьера в органах только начиналась.
Вообще, он просил не распространяться об этом деле, ссылаясь на, до сих пор, не снятый гриф секретности с некоторых документов, но я думаю, если я изменю названия городов и имена людей, то ничего страшного не произойдет, тем более, что сам факт произошедших событий уже хорошо известен: недоступными основной массе людей остаются лишь различные подробности.
Итак, СССР, шестидесятые годы, южный городок, перенасыщенный промышленными предприятиями.
Все, что там случилось, произошло спонтанно: никаких агентов из далеких «забугорных» разведок не было. Просто все сложилось один к одному, как кирпичики в кладке профессионального каменщика.
Накануне, по радио, предали, а на завтра уже напечатали в газетах, об очередном повышении, «по просьбам трудящихся», розничных цен на мясо, молоко, хлеб и прочие значимые продукты.
Одновременно с этим, на одном из заводов, задним числом, сократили зарплату рабочим, просто поставив их перед фактом.
Утром, обыкновенный перекур, перед первой сменой, когда работяги обменивались своим недовольством, перерос в стихийный митинг, который людской разъяренной волной перекинулся на центральную площадь, к исполкому. Постепенно туда же стянулись и остальные недовольные, с других предприятий, заполонив всю площадь. Люди требовали, чтобы городское начальство вышло к ним и объяснило, что на самом деле происходит, но местные чинуши, под охраной милиции, сбежали в областной центр, где, связавшись с Москвой, обрисовали ужас всей ситуации.
Наверху потребовали действовать жестко и направили для контроля за всем этим своего представителя, который, прибыв, уже на следующее утро, приказал всех разогнать любыми средствами.
Но все это – лишь верхушка айсберга: эта вся заваруха складывалась из судеб тысяч простых людей, которые и стали заложниками происходящего.
Вот об одной такой судьбе и получился рассказ бывшего полковника.
В толпе, которая утром опять направилась на площадь, было уже немало агентов в штатском, они высматривали зачинщиков, чтобы, по возможности, нейтрализовать их, а потом привлечь к ответственности.
Был тогда в толпе и наш герой, молодой красивый капитан, шедший со всеми в одежде обычного рабочего с завода. На одном из перекрестков люди увидели милиционера, попытавшегося остановить их, и напали на него. Ему на помощь бросился, как раз, только капитан, да еще одна девушка, как впоследствии оказалось, студентка мединститута. Они сумели отбить несчастного, и девушка предложила отвести его к себе домой, она жила неподалеку, чтобы дать ему возможность привести себя в порядок и оказать первую помощь.
Так они и поступили: обработали раны, нашли потрепанную, но зато гражданскую одежду и дали спокойно уйти.
А через час грянули выстрелы.
Стреляли на центральной площади, прямо по простым людям, целясь из автоматов прямо с самую гущу скопившихся. Именно такой приказ отдал приехавший из столицы представитель верхов.
Люди бросились врассыпную, их ловили по всему городу те самые, агенты в штатском и простые военные и милиция. Большинство из задержанных поместили в следственный изолятор.
И среди них оказались отец и младший брат этой девушки, Екатерины. Отец пришел с группой своих товарищей, работников подшипникового завода, а брат просто прибежал вместе с толпой, которая направлялась в центр.
Самое невероятное, что задержал отца Кати, именно тот милиционер, которого она спасла от расправы толпы, и когда он на следующий день пришел к ним, не подозревая, к кому идет, чтобы составить протокол все эти вещи и открылись.
Катя стал умолять его, чтобы он хоть как-то помог ее отцу, но тот служивый, оказался изрядным подонком, уже смекнувшем, что на таком деле, он сможет неплохо выстроить свою карьеру и отказал бедной девушке, буквально на коленях умолявшей его о помощи.
Несколько дней, потерявшая сон, от свалившегося на нее горя, девушка, обивала пороги милиции и прокуратуры, но она даже не смогла добиться свидания со своими родственниками.
На третий день к ней опять заявился этот мент, Павел, который, проведя очередной допрос, стал намекать, что вполне, сможет ей чем-то помочь, если она уступит ему.
Катя смотрела на него огромными, полными слез глазами, не в силах вымолвить ни слова, и тогда, Павел, расценив это, как молчаливое согласие сам полез к ней. А она не в силах была даже сопротивляться.
Он повалил ее на большой стол, стоящий в комнате, задрал платье и стал шарить одной рукой, стараясь сорвать с нее трусики, а второй расстегивая форменные брюки. Она только всхлипывала под ним, и, зажмурившись, закричала, когда он стал проникать в нее.
Она в свои девятнадцать, еще была невинна.
Только это не остановило милиционера, он заметил это только после, а сейчас он, с остервенением и дикой похотью стал сношать постанывавшую под ним Катю, остановившись лишь тогда, когда кончил, прямо в нее.
Ни о чем больше не заботясь, он вытер свой член о подол ее порванного платья, сказал, что завтра ждет ее в своем кабинете, повернулся и ушел, оставив на полу, сползшую со стола полуголую Катеньку.
Девушка пришла в себя только через полчаса и, с трудом поднявшись, кое-как добрела до ванной и очень долго стояла под душем, стараясь смыть с себя свой позор.
Ночью она смогла уснуть только под утро, беспрестанно ворочаясь в своей кровати, а лишь взошло солнце, поднялась и стала думать, как же ей поступить дальше.
Так ничего и, не придумав, она накинула легкий плащик и отправилась в милицию.
Там, на проходной, ее уже дожидался пропуск на ее имя и, ехидно улыбнувшийся сержант, которого она просто не заметила, пропустил ее в длинные, полутемные коридоры районного отделения.
Кабинет Павла оказался на втором этаже. Катя робко постучала, внутренне холодея от страха и, услыхав, громкое, войдите, толкнула дверь. В кабинете, кроме ее мучителя было еще двое сотрудников, в форме, они тут же собрались уходить, решив оставить хозяина кабинета с посетительницей наедине, но он махнув рукой предложил им остаться: - Мужики, тут такое дело, это недолго, обождите.
- Ну, решилась, красавица? – небрежно бросил он Катерине, всем своим видом давая ей понять, что он полноправный хозяин положения.
- Да, - еле слышно ответила девушка.
- Тогда, это – давай! – хохотнул Павел, и стал расстегивать брюки, усаживаясь на край стола.
- Что Вы?! Зачем?! – воскликнула изумленная Катя, оглядываясь на сидящих у стены коллег милиционера.
- Так, не ломайся! Или сосешь, или проваливай – тогда ниче не будет! – зло рявкнул мент.
Его дружки негромко заржали, предвкушая интересное зрелище.
Бедная Катюша на негнущихся ногах подошла к столу и попыталась наклониться к вываленному члену Павла, но он, положив свои руки ей на плечи, грубо опустил ее на колени и подтащил голову к паху.
- Давай – соси! – еще раз повторил он, и Катя безропотно взяла в рот его член.
Она еще никогда не брала в рот пенис и даже не представляла, как это нужно делать, только однажды она слышала, как ее знакомые, по медицинскому институту, переговариваясь между собой, клялись друг дружке, что никогда не будут сосать: одна из них попробовала и ей не понравилось.
А сейчас ей предстояло ублажить этого гада, от которого так много зависело. Она стала скользить по его затвердевшему концу, стараясь не зацепить зубками нежную плоть, чтобы вновь не вызвать его недовольства.
- Молодец, отлично отсасываешь! Небось, в медицинском такому учат? А?! Наверняка профессуре, за экзамен, хором девки отрабатывают! – и вся компания дружно заржала.
Вскоре она ощутила, как под ее губами запульсировал толстый член и не успела опомниться, как в ее горло ударила тугая струя семени. Она чуть не задохнулась, но мент, трахавший ее в рот, прижал голову Кати к своей промежности, и не отпускал, пока она не проглотила всю сперму.
- Ох, хороша! Ваша очередь, мужики!
- Нет, не надо! – запричитала Катюша. – Вы же говорили, что только с Вами!
- Ничего такого я не говорил: я сказал, что ты должна дать мне, а с этими, у тебя, может по любви! – опять заржал Павел.
Сидевшие милиционеры поднялись со своих мест и медленно подошли к сидящей на полу плачущей девушке, затем подняли ее, положили на рабочий стол следователя и стали деловито раздевать, в грубой форме выражая свое восхищение ее прекрасным телом.
- Вот это буфера! Знатные дойки! Надо будет ее и между них, потом, потрахать!
- А ты на письку посмотри: она ее бреет, не то, что Машка, с общаги!
Катя уже и не сопротивлялась, а только тихонько заскулила, когда на нее залез первый из подонков.
Он начал размашисто ее трахать, вгоняя свой, еще больший чем у Павла член очень глубоко.
- Ты смотри, - запыхавшись комментировал он, - такая узкая, еще нерастраханая! Видать, целкой совсем недавно была!
- Точно, это я ей ее вчера сломал, - откликнулся Павел, - думаю, откуда кровь на трусах.
Первый продолжал ее иметь, а второй стал пристраиваться, чтобы она сделал ему минет, пока его подельник мучает девчонку.
Трахавший ее уже начал кончать в нее, когда дверь, внезапно распахнулась и на пороге оказался капитан КГБ.
Он обалделыми глазами смотрел на то, что происходило, затем подскочил к насильникам и, свалив кончающего в Катю ударом в челюсть, с разворота ударил в ухо второго, сидевшего на ней.
Он закричал на весь кабинет, что поубивает их всех, к чертовой матери, и перепуганные менты, подхватив свои шмотки постарались побыстрее ретироваться.
В кабинете остался лишь его хозяин – Павел.
Капитан с кулаками накинулся на него но, нанеся несколько ударов, остановился.
Подойдя к Катерине, он помог ей подняться и подал одежду.
Пока она пыталась прикрыть, рыдая, свою наготу, пришедший, так внезапно, на помощь капитан стал угрожать Павлу, что обо всем доложит начальству.
Так он и сделал.
Но этому негодяю все сошло с рук: его покровители, рангом повыше, сами пользовались его услугами – он приводил к ним отчаявшихся женщин, готовых на все, что угодно, ради решения их проблем. У него даже была целая картотека на них.
Павлу вынесли взыскание, с занесением в личное дело и лишили прогрессивки. И все. Так он и служил дальше.
А вот с Катей все вышло интереснее.
Этот капитан, постарался, несмотря на свою работу, помочь ей, но оказалось слишком поздно: ни ее отца, ни ее брата уже не было в живых.
Девушка хотела покончить с собой, но капитан успел ее вовремя остановить, и тогда она решила, что должна жить дальше, чтобы наказать этого Павла, который для нее стал олицетворением всего произошедшего зла.
Она сблизилась с капитаном, у которого хотя и была законная жена, позволил ей стать своей «полевой женой»: она ездила с ним в его многочисленные командировки, помогала во всем, а он, даже будучи свидетелем ее изнасилования, влюбился в нее без памяти. Вот только развестись не мог: партия и комитет бы этого не позволили.
Когда немного улеглись страсти после происшествия и расстрела мирной демонстрации, Катерина, с помощью любовника, ставшего большим начальником, сумела сделать так, чтобы Павел оказался в следственном изоляторе, подкупила охрану и сдала его ворам.
Они кончали его долго, а она, стоя в тюремном коридоре, через окошко наблюдала за его финалом, чувствуя, как ее отпускает старая, застоявшаяся боль.
А после этого – бесследно исчезла.
Вот такую историю мне поведал полковник в отставке, в поезде Одесса-Москва.
Когда я вернулся из тамбура, куда выходил «подымить», перед сном, своего соседа я застал уже спящим, или, по крайней мере, притворившимся таковым.
Так как когда я устроился на своей полке, я еще долго слышал тихие всхлипывания, отвернувшегося к стенке седого мужчины…
