Две шалуньи, гордость отца и отрада матери, Анфиса и Аврора, сестренки-близнецы сильно провинились и вместо желаемого отдыха за границей получили ссылку в деревне, где у родителей был загородный дом со всеми удобствами. У милашек было разное хобби – Анфиса подавала большие надежды как гимнастка, а Аврора выбрала для себя школу балета, чтобы стать в будущем знаменитой танцовщицей, но это были лишь детские мечты, а суровая реальность уничтожила интерес куколок к занятиям после нескольких неоправданных сливов. Когда вместо Анфисы на региональные состязания отправили дочку-неумеху одного бизнесмена, она твердо решила забросить гимнастику и все свободное время общалась с трудными подростками, у Авроры складывалось все гораздо лучше, но растяжение связок поставили крест на карьере. Все чаще родители замечали у подростков в школьных портфелях сигареты, иногда мать плакала, когда чуяла перегар, но любимый папуля не мог взять ремень и так набить их милые попки, что они перестали бы вести сомнительный образ жизни. Деревня – это место, по его словам, отлично подойдет, чтобы взвесить все плюсы и минусы, научиться жить по-новому, адаптироваться к тому, чем жизнь одаривает своих любимчиков.
- Глушь несусветная, туалет на улице, вода из колодца, никаких тусовок или вечеринок, даже дискотек нет! – психовала Анфиса.
- Душ прогревается весь день, но под ним не простоишь несколько часов. Будем вместе мыться или через день. Книги будем читать!
- Аврора, ты нормальная? Тут одно старье коммунистическое, оставшееся от прадеда и прабабки. Предлагаю пойти на речку и как следует погреться на солнышке, пока время есть.
- Согласна! А то потом учеба в институте, свидания, секс, беременность, роды! Романтика, только для себя никогда времени не остается – зло подчеркнула Аврора, которая обижалась на весь белый свет.
На озере к удивлению никого не было и девушки без смущения разлеглись на подстилках, намазались кремом и начали принимать солнечные ванны, их гладкая молодая кожа поблескивала в утренних лучах, а не успевшие высохнуть капельки озерной воды были словно бриллианты на теле нимфеток. Жара стала подогревать юные тела, в которых происходили гормональные взрывы разной мощности ежеминутно, обеим хотелось секса, но знакомых мальчиков и вообще мальчиков поблизости не было, равно как и мужчин, стариков. Все, кто остался в деревне и не сбежал на заработки в город устали от однообразия и пережидали солнечную активность в домах с зашторенными окнами и закрытыми ставнями. Куколки тоже изрядно вспотели, но плавать вдвоем было скучнее, чем полоть грядки в огороде или поливать землю со шланги. Пекло заставило Аврору и Анфису переместиться в укромный закоулок, где почва была в тени, от влаги веяло прохладой, и никто не мог разглядеть их полуобнаженные тела глядя со стороны, девчонки же просматривали территорию как на ладони, прячась в густой зеленой траве.
- Купаться нагишом будем? – задала одна из девушек, подошедших к озеру.
- А ты видишь причины этого не делать, маленькая развратница? – ответила вторая и бросила купальник, состоящий из лифчика и трусиков, на пол. - Ты трахаться хочешь? Я уже изнемогаю, так бы и вылизала твою киску прямо здесь!
- А ты видишь причины этого не делать? Я полностью твоя!
Лесбиянки вошли в воду, держась за руки, сестры затихли, боясь хоть как то себя выдать, они даже не ёрзали по подстилке, чтобы не привлекать внимания нежданных гостий откровенного поведения. Лакомые цыпочки барахтались в водичке как два утёнка у самого бережка, их попки так и сверкали над водой, а груди то и дело сотрясали водную гладь своими хлопками. Массивные и одновременно мягкие титьки большого размера были у обеих деревенских распутниц, их откормленное тело не излучало стройность, а у одной из девиц при надавливании даже брызгало грудное молоко, которое подруга с удовольствием глотала. От этого феноменального зрелища и близняшек взмокли их письки, но крошки терпели, чтобы не помешать чертовкам. Грудастая барышня изо всех сил пихала свои набухшие потрепанные соски в ротик любовнице, а та взахлеб высасывала из растянутых буферов жизненный сок, шлюшки баловали друг дружку пальцами под водой и это не оставалось незамеченным, ведь приятная нега на лицах и блаженные улыбки с подкатывающими глазами выдавали их.
- Ия, я хочу погреться! Сегодня водичка чуть прохладнее, чем обычно.
- Пойдем-пойдем, Нинок, я тебя угощу на травке вкусностями.
- Чур, я сверху!
- Любишь ты свою письку подставлять мне к лицу, и отказать же не могу, потому что люблю.
- Вчера я была снизу – спина до сих пор болит, так что твоя очередь. И ты своей норкой мне тоже любишь усы погладить, так что не привередничай!
Деревенские подружки улеглись на траву валетом, параллельно наблюдающим за ними горожанкам, последним практически ничего не было видно, поэтому они подняли головы чуть выше. Поза, напоминающая двух пустынных тушканчиков с выпученными от интереса глазами и развешенными ушами, гибким милашкам шла, как никому другому, если бы сзади оказался парень, он мог упасть в обморок от вида двух изящно отставленных назад попочек и провисающих небольших грудей. Гибкости хватало настолько, чтобы параллельно склониться над небольшой порослью и заглянуть сверху на интимный огонек распутниц, которые страстно лизали друг другу промежности, позабыв обо всем. Дебютный показ порно вживую для целок-патриоток исполнялся в крайне развратной форме, с проникновением языка в попку и пальцев руки во влагалище, с попеременным применением нескольких пальцев одновременно в обеих дырочек, сжиманием титек и поцелуями в эрогенные местечки пышнотелых барышень. Когда подруги покинули лежбище, сестры переглянулись:
- Хотела бы так попробовать? – обратилась Аврора с загадочно собранной морщинкой на ее прекрасном лобике.
- Блин, даже не знаю, как-то все неожиданно. Не считаешь, что лизать девушке женскую вагину омерзительно? – задумчиво спросила Анфиса сестру.
- Судя по тому, как эти девчонки наслаждались лесбийской любовью, я бы не сказала, что им что-то не нравилось!
- Но ведь это означает пойти против природы, изменить свое естество и стать одной из этих…розовых.
- Разве? Я считаю, в жизни нужно попробовать все, нагуляться вдоволь, а потом уже…замуж! – шутливо сказала Аврора и хлопнула ладошкой по попке Анфисе.
- Что ты все заладила замуж-замуж, в голове ноль, а все туда же!
Анфиса как игривая дикая кошка напала сверху на Аврору и сладко поцеловала ее в губы, а потом отыграла шлепок по заднице и побежала в воду. Там девчонки бесились ка ненормальные, жизнь стала сиять для них в новых тонах, и непонятно почему – то ли лесбиянки настроение подняли, то ли от возбуждения прилив эндорфина произошел? Расстройство внимания настолько поразило мозг сестренок, что они не замечали, как гуляют руками по сиськам своего зеркального отражения наяву, невинностью в этом развратном спектакле не пахло, забава стала набирать обороты, когда солнце склонилось на небосводе и отбросило длинную тень, комары покинули камыш и от них нужно было срочно спасаться.
- Золотце, ты со мной в душ пойдешь? – первой не выдержала напряженного молчания по пути домой Анфиса.
- Зайка, ты хочешь, чтобы грязненькая замухрыжка к тебе проскользнула под одеяло? Не думаю, помоем друг другу спинки! – ответила Аврора и обдала своим горячим дыханием личико сестры перед страстным поцелуем взасос.
- Все-таки хочешь стереть грань, которая отличает нормальную девчонку от лесби? – трепетно спросила малышка после поцелуя и протиснула ручку между вспотевших от ходьбы ляжек сестры, чья пещерка порядочно разогрелась и наполнилась неистовым желанием.
Сбрасывая на ходу вещи и бросая на грязную землю подстилки, девчонки ухватили два сушившихся на бельевой веревке полотенца и стремглав полетели в сооруженный умелыми работящими отцовскими руками душ с бочкой на крыше, которая нагревалась от солнца. Неторопливое обоюдное намыливание, будоражащее молодую дикую кровь, пульсирующую в венах после перегонки трепещущими от напряжения сердцами, сменилось приятными ласками рук и языков. Гибкие принцессы не стеснялись потрогать ступнями друг другу попочки, стоя в объятиях, их сестринская родственная связь перерастала в лесбийский инцест, который словно мягкая резинка грифельного карандаша напрочь стирал возможность спокойного существования на протяжении всего лета. Когда приятная белая пена оказалась в ногах у распутных сестренок, Анфиса проявила сноровку истиной гимнастки: она уперлась ногой в потолок, другой нижней конечностью осталась стоять на деревянном паллете, прогнулась и выставила киску вместе с попочкой навстречу теплому язычку Авроры. Она вздрагивала при каждом прикосновении, сжимала чревоугоднице язык сильно развитыми мышцами влагалища, заигрывала попкой, не позволяя войти в нее пальцами. Потом она опустила ногу, сложилась пополам в стоячем положении, – ее гибкости позавидовала бы любая девушка, знающая толк в оральном мастерстве, - просунула голову между колен и на всю ширину раздвинула нескромно зияющие входы с секретом. Дабы раскрыть влагалище, Авроре нужно было всего лишь полизать в быстром темпе выпяченную между половых губ сладострастную пуговку у самого начала красивого темного пушка на лобке, а с попочкой старания языка были тщетны, туда и пальчик пришлось втиснуть. Тугая щелочка неохотно растворила объятия, обхватив несколько грубую кожу указательного пальца и заставив Анфису отчаянно вскрикнуть от острой боли. Обслюнявленный язык к черту стирал правила, он ласкал розовую плоть и заставлял сестренку стонать от надавливания на зажжённую похотью горошину прелюбодеяния.
- Сестричка, еще немножко, пальчиками не забывай работать! – только и успела томно простонать Анфиса, как тут же кончила.
- Дай я понюхаю твою попку, она такая упругая, меня заводит запах этой сладенькой дырочки! Для языка она словно топленый сахар, который нам запрещали употреблять в еду! – сказала комплимент Аврора при перестроении в кабине.
Воспрянувшая духом после клиторального оргазма близняшка с дикой спесью и животным порывом принялась лизать Авроре ее чресла, в нее будто вселилось что-то сверхъестественное и развратно-пошлое, призрак самого Казановы или Маркиза де Сада. Пальцами правой руки она словно ковшом экскаватора рыла нору в чавкающей от переизбытка влаги вульве, попку протыкала как тараном своим острым шаловливым язычком. А когда там плоть преобразовалась из достаточно жесткой кожаной заслонки в мягкую легко поглощающую топкую трясину, пальцы в анус вошли как нож в масло. Анфиса работала языком и не забывала про работу губ, ведь ее цель – дать сестренке такой же красивый эмоциональный салют от оргазма, какой она только испытала, только вдвое сильнее. Волна похоти сменялась волной страсти, этот океан лесбийских наслаждений никогда бы не прекратил свою штормовую атаку, потому что от кунилингуса вступившая на порочный путь лесбиянка стала снова возбуждаться. Кровь гоняла по венам с повышенной скоростью и заставляла сотрясаться поджилки в эйфории, румянец украсил лица обеих, и горячая по деревенским меркам вода не была тому оправданием. Аврора закусила губу и признательно простонала с кратковременными разрывами воздуха, будто легкие во время дрожи частями выпускали воздух, выходивший через гортань, расширенные зрачки и нелепое выражение на лице подвели итог первому лесбийскому опыту. Ночью Аврора и Анфиса нежились в объятиях друг друга и старались переворачиваться с бока на бок, пряча стеснение во взгляде, до дела повтора не дошло, поэтому их спокойное, удовлетворенное сопение звучало в такт с пением сверчков за окном.
Утром две новоиспечённые представительницы нетрадиционной сексуальной ориентации медленно шествовали в сторону озера, своими шлепками гибкие сучки загребали дорожную пыль и тихонько молчали, держась за руки.
- Анфиса, а давай, как те две барышни переспим на лоне природы, займемся сексом под чистым небом?
- Подожди, мне кажется, я кое-что услышала, - сказала сестра и указала пальцем в сторону сарая, - это там.
- Что ты услышала, можешь объяснить?
- Женские стоны. Если мне не изменяет память, наши единомышленницы живут именно в этом доме и сейчас они могут заниматься любовью.
- Хочешь опять подсмотреть за ними? – ехидно улыбнулась уголками губ Аврора.
- Как ни странно, но очень, думаю, нам есть чему у них учиться! – ответила Анфиса.
Девушки перепрыгнули забор и спокойно подкрались к сараю, где обитала худоба деревенских пиздорванок. Заглянув в щель, сестры обомлели: толстуха по имени Нина стояла раком, а чуть менее упитанная подружка набирала в две спринцовки молоко из ведра и вставляла их в попку гламурно раскорячившейся и потекшей извращенке. Нина оперлась одной рукой на стог сена, а второй доила себя, словно коровье вымя, выжимала соки, мяла дойки так, как это делают доярки в коровниках – нежно, аккуратно, выполняя специфические поглаживания ладонями и надавливания пальцами на соски. Грудное молоко редкими каплями брызгало на природный настил для занятий любовью, задний проход тихонько напрягался и с силой выпускал на экспериментатора белую жидкость. Все это сопровождалось водянистым выпуском воздуха и как только его содержание внутри заднего прохода доходило до критической отметки, спринцовка снова проникала сквозь анус и наполняла влагой задницу.
- Хотела научиться? Я на такие извращения не пойду!– испуганно талдычила Аврора.
- Мне тоже не хотелось бы быть бетоном молока! – шепотом пошутила Анфиса.
Нина выпячивала зад навстречу резиновому заостренному наконечнику, она хотела задействовать во время столь необычной мастурбации максимальное количество рецепторов и нервных окончаний, ее тело само подмахивало тазом, выгибалось и действовало в постепенно ускоряющемся ритме танца. При очередном выпускании молока Ия склонилась лицом к разрывающемуся как после клизмы заднему проходу и стала вылизывать истекающую сладким соком подругу, молочный ануслинг был прекрасен. «Как же это омерзительно!» - в один голос прошептали близняшки, доведенные до крайнего исступления проглатыванием оскверненного молочного продукта. Пьянящая волна экстаза настигла Нину, и она вновь вскрикнула, ее пышное тело чрезмерно изогнулось, голова откинулась назад, а взгляд смотрел в ту сторону, откуда две маленькие пошлячки наблюдали за извращенными дамами.
- Они догадываются, что не одни! Пора бежать отсюда! – предложила сестре Анфиса.
- Давай дёру, только тихо! – прошептала Аврора.
Тихий вечер начался с опусканием солнца за горизонт, оно все еще отбрасывало свои багряно-красные лучи сквозь верхушки деревьев, но мерная вокализация оркестра сверчков напоминало о скором пришествии ночи. Разгоряченные ласками девчонки сидели на крыльце и тихонечко целовались, засовывая языки в самую глотку, когда у ворот появился кто-то из местных:
- Хозяюшки, вы дома?
Это послышался голос Нины. От него мочки ушей у обеих проказниц начали гореть огнем, румянец залил все лицо вплоть до висков, а мурашки пробежали до пяток и, развернувшись, решили дать еще кружок к самой подкорке головного мозга. Девочки сглотнули подкативший к горлу комок слюны, попытались перебороть повысившееся давление и участившееся дыхание, ничего не получалось, потуги были тщетны. Ступая вымытыми босыми пятками по камням, сестрички подошли к забору:
- Дома, а кто спрашивает? – поинтересовалась Анфиса.
- Это соседи ваши, молочка не желаете купить??? Только оно дневного доения…
