Доминика приехала в Россию спустя много лет, после переезда за границу, куда родители убегали из разваливавшегося Союза Советских Социалистических Республик, отца заочно признали врагом государства и приговорили к смертной казни, мать обязана была сидеть пожизненно как укрыватель опаснейшего преступника современности. Девчонка прожила в скитаниях многие годы и после кончины близких при загадочных обстоятельствах отправилась обратно на родину, где ее ждала горячо любимая бабушка. Знакомство с обычаями изменившейся России дали толчок Доминике начать заниматься частным предпринимательством, и уже к третьему своему десятку лет она сколотила невероятное состояние, которое изредка проматывала в ночных клубах столицы. В тот злополучный вечер облава ОМОНа схватила ее в VIP-комнате с юнцом, которого она нещадно трахала под кислотой, их чудный секс, казалось, был по обоюдному согласию, но развратный мальчишка, побоявшись мести влиятельного отца заявил, что "эта сучка принудила его к сношениям". Подстава была злостной и отвертеться эмигрантке от тюрьмы не удалось, ее долгое время мурыжили за решеткой в камере предварительного заключения, где надзиратели всячески вымогали от нее близости, но на домогательства приходилось реагировать просто - открывать рот и принимать в глотку через решетку чей-то член, чтобы ее не мучили и не избивали. Перевод на зону после решения суда привнес коррективы в жизнь злостной преступницы, чью личность взяли под особый контроль - государство рассматривало в ней преступницу, а отец изнасилованного подростка жаждал мести и в качестве нее рассматривал опущение самки до самых низов.
- Доминика Шурко, статья 131 УК РФ, статья 228 УК РФ - громко сказала с акцентом выученную за несколько месяцев наизусть фразу.
- Раздеться донага, стать раком, раздвинуть ляжки на ширину плеч, ягодицы руками растянуть! - сказала надзирательница в светло-голубой наглаженной форме.
Красивая, не успевшая испортить свое тело ужасными татуировками, стройная красотка неспешно расстегивала пуговицы на своей брендовой, стильной одежде, с которой через минуту пришлось распрощаться на несколько лет. Когда Доминика выйдет на волю она уже будет не модной и настолько безобразной, что лучше будет приобрести подержанные шмотки в бутике "SeconДиана HanДиана", если таковые к тому времени еще будут существовать.
- Быстрее шевели поршнями, курица, тут тебе не подиум для стриптиза! - громоподобно гыркнула коротконогая толстуха с губами, как у профессионального боксера с ядовитой кроваво-красной помадой.
- Сейчас, не ори! - спесиво ответила незнакомая с тюремными порядками самочка.
Осмотр длился всего секунду и выглядел, как визит к проктологу, который пытался прорезиненной перчаткой на пальце с минимальным количеством вазелина отыскать спрятанные в очке принадлежности, наркотики, украшения или деньги. После этот самый проктолог стал гинекологом и аналогичной дерзкой рукой вошел в не рожавшее чрево, едва ли не достигнув матки своими длинными пурпурными ногтями, которые просвечивались через латекс перчатки.
- Чисто! - сказала громко в микрофон пампушка своим коллегам, а потом указала пройти в душевую комнату, где уже ютилось несколько голых девиц, прошедших пальпаторное обследование.
- С*ка, мы тут все замерзли, пока ты там выпендривалась! - злостно кинула одна очень большая, чересчур упитанная тёлка вся в зеленых мастях по коже.
Отвечать арестантке, бывавшей ранее за решеткой, дерзостью или проявление гнева во взгляде означало нажить ненужного врага и противника, поэтому Доминика предпочла промолчать и стать лицом к грязному кафелю белого оттенка, схватившись руками, как это делали все девушки, за железный поручень. Свист воды в трубах был сигналом к началу промывочных работ вновь поступивших, чтобы не было грязи, вшей и прочей заразы, а холодная вода отрезвляла рассудок, к тому же этот психологический ход начальника зоны расставлял приоритеты новеньким. Соски скукожились от первого жесткого удара мощного потока по бедрам, ягодицы хотелось сжимать, но их нещадно раскурочило, приоткрывая вывернувшийся наизнанку анус, пельмень между ног получил самую сладкую порцию воды, вызывая дополнительное возбуждение в теле и страх в мозге. "Если тут так жестоко обращаются с людьми надзиратели, тогда меня ждет кромешный ад! - вспомнила Доминика об американской тюрьме, куда однажды их водили в школьные годы на экскурсию. - Здесь все иначе, необычно и по-своему жестоко, пребывание за решеткой - это не исправление, а урок выживания".
Бедняжка поняла, что кое-кто позаботился, чтобы ей организовали встречу с местными блатными особами в пресс - хате, горячая ночь ей была обеспечена еще задолго до появления в местных стенах, ее имя стало нарицательным и каждый осужденный помнил, с кем не стоит водить шуры-муры. Девушку подвели к самой шумной двери и приказали стать лицом к стене, чтобы снять наручники и провести ее вовнутрь.
- Это твоя камера, наслаждайся! - сказала женщина с автоматом наперевес, толкнув заключенную Шурко сапогом в спину. - Дамы, это пушечное мясо по 131-й, фамилия Шурко, примите по-королевски.
- Эй, заходи, не бойся, выходи не плач! - сказал чей-то гундосый голос. - Обеспечим незабываемый прием, ваше величество.
Жесть началась буквально сразу: трое подопечных смотрящей за порядком барышни ухватили Доминику за руки, намотали на ладошку волосы, которые специально не стали обривать наголо, чтобы показать таким образом на ней цель. Это было словно лазерное наведение при бомбовом авиаударе, перепутать куколку не могли, а пощадить не хотели, дорога прямиком шла в ряды "опущенных". Сначала девочку приковали к койке, которую спешно покидали сидевшие на ней незнакомки, это выглядело как массовый прыжок за борт тонущего корабля, несколько простыней, скрученные плотной трубкой повязали конечности и тело, рот моментально оказался закрыт куском туалетного мыла со вкусом лесных ягод. Контингент отошел в стороны, сделав вид, что девчонки будто не существует в комнате, а ее слезливые мольбы о пощаде были лишь ветром за железными решетками, где находилась заветная свобода. В двери через время вошли две перекачанные девицы, у которых в области живота были прикреплены страпоны, они предварительно унижали девиц, нарушавших общественный порядок и устои, крысятничавших и сливавших сведения тюремщикам сажали на кол, но сейчас о понятиях все забыли, ведь спонсор потрудился залепить всем глаза своими зелеными банкнотами.
- Эту прописывать через задницу? - поинтересовалась обезьяноподобная самка с бицепсами больше, чем голова Доминики.
- Ее самую. Хозяйка сказала не щадить, можете ее отправить хоть на больничку, хоть к предкам, разницы никакой. Ее все равно ждет "перо"! - сказала смотрящая, отводя в сторону взгляд.
- "Мокруху" на себя не берем, с этими вопросами сами знаете к кому! Простынь накиньте, чтобы опускалова не было видно, а то трахать при всех в западло! - сказала на тюремном жаргоне вторая русская бодибилдерша в тюремной робе.
Пресовщицы-страпонессы не бросали предъяв, не устраивали правилово, а тупо исполняли чей-то приказ, который губил чужую жизнь так же быстро, как обыкновенный чих, дерзко и без вазелина стали вводить свои резиновые пенисы. Позже Доминика узнала, что за всем этим стояла "мамка" - главная опущенка, а на нее, в свою очередь давил "кум", который был крестным отцом того самого мальчишки, с которым она спала в последний раз. Теперь ее ждала очень несладкая жизнь с подчинением и унижением, частыми принуждениями к половым связям и полному отсутствию интереса к собственным сексуальным желаниям. Одна самка держала двумя пальцами клитор, прятавшийся в мелкой поросли черных лобковых волос Доминики, он выскальзывал и исчезал у края половых губ, но умелая дама его мгновенно отыскивала и пыталась ударить сильным щелчком пальца по основанию. Вторая особь растирала мозолистыми от частого контакта с металлическим грифом ладошками соски, их поверхность сильно загрубела, а потом и вовсе покрылась свезенными участками. Сосочки торчали, но на утро их растрескавшаяся поверхность вызвала невыносимые боли и кровоподтеки, влагалище было дубовым после длительной оргии с фаллоимитаторами, а мышцы заднего прохода были в плачевном состоянии ибо подобные акты всегда приводят к печальным последствиям.
- Доминика Шурко, вы меня слышите? - обратилась молоденькая медсестра к девушке.
- Да, слышу! - хриплым голосом простонала заключенная.
- Помните, что с вами произошло три дня назад? - ошарашила новостью избитую и измученную девушку расфуфыренная фифа.
- Сколько я был без сознания?
- Трое суток, мы впервые видели подобное зверство. Наложили вам несколько швов, использовали весь медикаментозный ряд, чтобы избежать трагедии. Расскажите, что произошло?
- После того, как меня не щадя сил оттрахали во все дырки фаллическими приспособлениями, настала очередь забав сокамерниц. Они окунули меня в унитаз лицом и стали испражняться, я сопротивлялась, поэтому получила несколько сильных ударов в область живота, потом мне открыли двумя железными ложками рот и стали писать прямо в глотку, зажимая пальцами нос. Я давилась мочой и их харчками, каждая собрала в носоглотке свое содержимое и плюнула мне в рот, это было ужасно, но не самое худшее. После мне запихнули в рот старых, сухой, пропахший спермой кусок хлеба, а на лицо накинули промоченной испражнениями полотенце, потом свет в глазах начал тухнуть, следующее, что я увидела, были вы!
- Боже, какое зверство. Я должна доложить об этом начальнице! - встрепенулась молодая медсестра тюремной больницы.
- Нет-нет, пожалуйста, - остановила ее Доминика на выходе из палаты, - она все прекрасно знает, ведь инициировал такое надругательство начальник зоны.
В процессе оздоровления заключенная и медсестра по имени Валя много общались, у них нашлось много общего и совместные интересы вне стен тюрьмы, они будто две сестры мыслили одинаково и рассуждали о смысле своего существования, что породило между ними пылкое, страстное лесбийское чувство любви. Опущенная боялась признаться своей спасительнице в страшном грехе, а та не могла позволить себе сношения с подопечными, ведь это грозило увольнением, к тому же Доминика была как альбинос в негритянской деревне, поэтому нужно было выждать время, которого у обеих кисок хватало с головой. В одном из разговоров медицинская работница поведала секрет, как можно остаться в живых с минимальными потерями за организмом:
- Меня завтра выписывают, снова придется вернуться в камеру к этому зверью! - заплакала в жилетку на плече Валечки ее новая подружка. - Мне так страшно, что они снова сделают те ужасные вещи, я больше не перенесу этих мучений.
- Не реви, дорогая, выход есть всегда. Я подскажу, как можно избежать пресса у этих ссученных особ, не считающихся с правилами авторитетных людей. Когда тебя вновь попытаются щемить, начни ломиться из хаты, стучи руками и ногами в дверь, колоти что есть мочи, разбивая кулаки в кровь. Зови на помощь и перед приходом охранника пырни себя в руку чем-то острым! Это будет нарушением понятий, но тебе они даже достойную прописку не оформили, поэтому плюй на них и живи.
- Но я не смогу саму себя ранить! - завопила не своим голосом Доминика, роняя горькие слезы на пол.
- А встречаться с анальными гладиаторами со страпонами наготове можешь? - резко дернула за плечи медсестра девчонку, которая тут же вернулась их состояния аффекта в норму.
- Мне нужно лезвие или заточка! - с мольбой во взгляде просила Доминика.
Когда выздоровевшая цыпочка вновь вошла в камеру, воцарилась гробовая тишина, много пар глаз смотрело на нее как на призрак, на некоторых физиономиях искажалась гримаса недоброжелательности и недовольства, однако среди честной гоп компании были девицы, которые сочувствовали несчастной девице. Они не смели перечить смотрящей и отказываться выполнять грязные поручения, в тот же момент, стало заметно, что с первых минут унижать и мучить Доминику никто не станет.
- Твое место вместе с остальными опущенными! - резко сказала сидевшая в позе Чингисхана на табуретке словно на коне женщина преклонного возраста. - За спрошенную ошибку извинения никто не попросит и из ранга обиженной тебя уже никогда не поднимут, даже после освобождения. За спрос не по понятиям другая смотрящая уже ответила, она будет под тобой, поэтому сама распорядишься ее никчемной жизнью. Других будешь ублажать - письки лизать, в общем удовлетворять сексуальные пожелания, будь то оральный секс или лизание грязных пяток. За нарушение режима спросят по полной программе, поэтому не советую тебе тут кудахтать и крысой становиться, иначе вновь почувствуешь себя резинкой на пенисах Инессы и Ванессы, это те две боевые девчонки с дилдо на поясе. А теперь марш под шконку, там себе сама постелешь постель, спать на кровати тебе не полагается!
Доминика стояла с лезвием в руке, готовясь вонзить его себе в брюхо или руку, лицо она не хотела портить, потому что при выходе бывшую зечку с такими-то отвратительными шрамами вряд ли кто-то принял на работу. Бикса быстро стала шарить в понятиях, могла отличить авторитета от блатного, опущенного или обиженного постояльца хаты, она знала многие примочки и всячески избегала получения предъяв за отклонение от работы, кроме того, не хотела форшмануться и быть высмеянной прилюдно. Галина Немова, та самая, из-за которой Доминика пострадала, еженощно вылизывала ей манду, особенно это было приятно после мочеиспускания, когда мутно-золотистые капли желтой влаги повисали на промежности, а потом стекали по ее губам в глотку. Нередко Галя лизала и попку, она делала это мастерски, вставляя язык и орудуя им внутри похлеще мужского члена, вид, вкус, аромат и цвет которого давно пришлось позабыть. Свою опущенку Доминика регулярно заставляла драить парашу зубной щеткой, которой потом та обязана была чистить свои зубы, а запах человеческого кала из рта всячески отталкивал, поэтому суку стали сторониться и считать человеческим отрепьем.
Из стройной, элегантно разодетой, умной красотки с милой мордашкой заключенная Доминика Шурко превратилась в дерзкую шмару, от нее за год не осталось и малой частички той прелестной барышни с округлыми выпуклостями, повадками королевы и манерой общения воспитанного, умного человека. В своем зверинце она жила отрешенно в углу и никого не задевала, когда вдруг увидела у одной из новеньких в руке заточенное перо, точнее ложку, ручка которой путем длительного трения о камень превратилось в острое шило, способное проткнуть кожный покров и сердце легким нажатием руки. "Это подстава была организована отцом того самого молодого человека, папочка старался замести концы, поэтому хочет вновь поменять главного в камере, а потом разобраться со мной !" - подумала быстро соображая Доминика и кинулась животом на острый как перочинный нож наконечник. Громкий вскрик пробудил всех, смотрящая первой сообразила, что ее спасла обиженная, которая пожертвовала собственной жизнью ради спасения ее и, соответственно, своей шкуры.
- Доминика, я думала тебя уже нет в живых, а ты опять к нам в лазарет с проникающим ножевым! Вот не знаю - радоваться или плакать от этой встречи? - смотрела своими бездонно глубокими лазурными глазами Валечка, у которой начала дергаться нижняя губа от досады.
- Я спасла жизнь человеку, который сделал мое существование менее проблематичным. Думаю, на небесах это зачтется! - всплакнула Доминика и из ее влюбленных, полных огня и страсти глаз полились слезы.
- Я не позволю тебе так раной уйти, мы еще станцуем с тобой медленный танец на берегу моря, слившись в сладком поцелуе наших губ! - сладкой романтикой ударила по больной, израненной душе Валя.
- Ты этого правда хотела бы или говоришь, чтобы утешить? - вспыхнула на бледной коже алым румянцем полуживая красотка со впавшими глазными яблоками.
- Чистая правда, кроме тебя мне ни одна женщина не нравилась за последние несколько лет, а тут их побывало немало и в обычной жизни я не сижу на месте. Такого притяжения неземного я не испытывала, пожалуйста, останься со мной!
После операции Доминика поправилась, медсестра не отходила от нее днями и ночами, она буквально поселилась в лазарете и даже наладила связи с сокамерницей, которая норовила отблагодарить приятной новостью за спасение.
- Твое дело на пересмотре в суде. Того молодчика обвиняют в даче заведомо ложных показаний и попытке заказного убийства, отец идет как организатор, а он как соучастник, теперь они тоже зону топтать отправятся! - донесла весточку Валечка и сладко поцеловала в губы окрепшую любовницу.
- Кто такие вести приятные принес на хвосте? - спросила Доминика, обнимая обеими руками, как любящий супруг свою жену, Валентину.
- Тигрица подняла связи, чтобы нарыть на тебя хоть что-то, ты ведь темная лошадка была. А после твоего храброго поступка она подняла все связи в воровском мире и теперь эта парочка голубков поменяется с тобой местами! - сказала Валя и поцеловала во французской манере с языком арестантку.
Этот поцелуй был искренним и горячим, лесбиянки слились воедино и стали одной живой однородной, человеческой массой, температура которой увеличивалась прямо пропорционально ласкательным движениям рук и поступательно-вращательным движениям пальцев в промежностях. На пациентке была только ночная рубашка, а на медицинской сестре, которую все звали "лепилой" был только белый халатик, под которым сверкало обнаженное тело. Красивая женщина сняла хрустящий накрахмаленный халатик, который вальяжно лег на вымытый с хлоркой пол, сквозь железные решетки на застекленных окнах просвечивался тусклый блеск большой луны, стелившей своими лучами по двум оголенным кискам. Где-то в другой комнате слышно было, как моется пол, швабра скребет грязной тряпкой по полу, а но влюбленные девчонки этого не могли слышать, они занимались любовью в пределах исправительного учреждения, нежное чувство накрыло их с головой и только сладострастные вздохи редким и резким посвистыванием легких при выдохе напоминали, что в помещении кто-то есть. Если хорошо присмотреться, то под одеялом лесбиянки устроили игривую баталию за право возглавить позу 69 сверху, снизу Доминика очень часто бывала и со своей любовью всей жизни хотелось почувствовать себя на коне, а не под ним. Валя это прекрасно понимала и сопротивлялась лишь для того, чтобы ее любовница уяснила - ничто не будет получено просто, это отношения и они требуют взаимного уважения чувств.
Настырная тюремная медсестра расслабила свои цепкие, нежные пальцы и позволила себя повалить на спину, койка громко скрипнула, но скрежет метала для этого помещения стал частым явлением со дня, когда Доминика пошла на поправку. Ее губки ласкали клитор, впиваясь языком в разрез половой щели, при этом в тазу играла настоящая симфония счастья, кульминацией которой обязан был стать собственный клиторальный оргазм, грудь затвердела и налилась желанием, когда началась любовная агония. Это красивое завершение оральных ласк для Доминики удвоилось , когда Валя вздрогнула под ней всем своим худосочным, телом, они засмеялись, что было такой же редкостью на зоне, как и секс без принуждения.
- Сегодня я тебя побалую, чтобы на воле никто не смел к тебе прикоснуться! - объявила о своем активе Доминика.
- Глупышка, у меня лицо начинает светиться как маяк, когда я рядом с тобой! Ты единственная в моей жизни! - простонала в экстазе Валечка, которая стала в позу и раздвинула ноги.
- Это для моей моральной самоуверенности, ведь ты не двадцать четыре часа в сутки рядом со мной!
- Если это понадобится, то буду круглосуточно рядом!
Доминика сосала губами половые губки влагалища, пальцы ее разместились внутри и словно чесали стенки своими подстриженными, подпиленными впервые за много месяцев ноготками, язык баловал промежность, иногда перескакивая через просак и проникая в задний проход. От Вали пахло очень приятно, как когда-то от нее разило за километр Шанелью или Диором, она специально надушилась для Доминики, у которой текли слюнки от этого высококонцентрированного аромата, нега быстра нагнетала второй всплеск душевной эйфории, хотелось петь и танцевать от счастья и место не было проблемой.
