Теодоре встал как раз, когда солнце подходило к горизонту, умылся, налил себе крепкого кофе и стал просматривать прессу. Молодой перспективный врач-психолог никогда не понимал родительский выбор собственного имени, в сочетании с фамилией Макаренко это выглядело как надетая изнанкой одежда задом на перёд – полная несуразица. Возможно, это имя было интерпретацией имени великого немецкого ученого и психолога Теодора Мейнерта, жившего еще в 19-м веке, по крайней мере, парню очень хотелось в это верить! Ведь недаром его любимая мамочка так настойчиво упрашивала поступать не на филологический факультет, а идти грызть гранит медицинских наук, дабы потом оказывать посильную помощь людям. Других предположений на этот счет не было, да он собственно и не заморачивался, иногда даже пользовался этим в качестве средства соблазнения девушек. Дурнушки начинали ассоциировать Теодоре с Рузвельтом, более умные начинали течь при виде его роскошной черноволосой прически в дополнении с темными бровями, ресницами, выстриженными в форме прямоугольника милой козлиной бородки и усиков. Рослый как эскулап, почти 190 см врач держал большую кружку своей крепкой рукой, хватка такой силы могла не просто оторвать ручку от сосуда, но и разломать ее на несколько мелких деталей, а тому виной было стремление отца сделать из него чемпиона по вольной борьбе. Вот и разрывался парень на два фронта в детстве: днем упивался научной литературой, а вечером ходил в спортзал, где в кругу борцов отрабатывал приемы, требующие нечеловеческой силы.
Работать в психоневрологический диспансер Теодоре Макаренко 1985 г.р. направили по распределению, парень обосновался, прошел интернатуру и уже уезжать из этих мест не захотел. Его оседлый холостяцкий образ жизни только на первый взгляд казался скучным, потому что все волшебство начиналось ночью, когда местные психи, глядя на образовавшуюся новую луну начинали выть как волки, кидаться на клетки, вышибать головой двери. Он был ведущим специалистом в области психологии, мог одним взглядом успокоить буйного или помешанного, симулянты, косившие от армии, потом сами начинали упрашивать, чтобы их скорее отправили на службу, очень крепко доставалось алкоголиком. Любители выпивки были основным контингентом, порядка 70%: кто-то видел «белочку», кто-то рукоприкладствовал дома, называя жену сатаной, были попытки суицида, но таких сразу укутывали в смирительные рубашки или прописывали в «мягких» комнатах.
Парень сам выбрал ночное время для работы: главный врач отсутствует, несколько санитаров возятся с пациентами, а он может прогуливаться по всему зданию, имея у себя связку ключей от всех дверей. Эксперименты с пациентами помогали в написании докторской диссертации, а ночью от работы мало что отвлекает, разве что редкий звонок с пульта охраны, чтобы пропустили карету скорой медицинской помощи с очередным умалишенным. Основной одеждой Теодоре всегда был костюм с пиджаком нараспашку и рубашка с расстегнутой верхней пуговицей, особое внимание он уделял чистке обуви, горевшей и отблескивавшей на свету, как у кота яйца. Идеально сидело все на этих мускулистых плечах, выпуклой колесом груди и невероятно узкой талии как для борца в прошлом. Парень сохранил привычку делать зарядку после сна, тем более, сегодня ночь обещала быть совсем интересной – его товарищ по дневной смене рекомендовал заглянуть в палату № 34, куда доставили извращенца.
- Привет, Машенька! – поздоровался доктор со стоявшей на пункте молоденькой медицинской сестрой.
- Добрый вечер, Теодоре Константинович. Вы как всегда элегантны!!! – лизнула молодая зазноба между булок кавалера, которому однажды после корпоративной вечеринки на день медработника отдалась вся целиком.
- Взаимно, красавица! Ты всегда радуешь мой взгляд, такая стройная и сексапильная. Удивляюсь, почему ты не замужем за олигархом или каким-то бизнесменом? – ответным комплиментом мужчина дал понять, что его ментальные способности куда сильнее и обворожить любую самку он может быстрее щелчка пальцев.
- Не попался еще! – улыбнулась осаженная Мария Колесникова и продолжила что-то писать в журнал регистраций.
Теодоре прошел мимо. Ему в душе было неловко за тот злополучный вечер, когда они вместе дали лишку, заперлись в манипуляционном кабинете и устроили развратный секс на кушетке. Медсестра мало того, что сосала ему как ода из ненормальных, так еще и сделала первый в жизни ануслинг, вылизав кольцо ануса с сопутствующей мастурбацией себе и дрочением партнеру. Закончилось все в собачьем стиле: выпивший молодой человек взгромоздился верхом на миловидную девчонку, выпорол ее своим членом до оргазма и бесцеремонно спустил молофьей на лицо коллеги. В тот момент это выглядело очень эротично и сексуально, но на следующий день обоим партнерам за свои поступки стало стыдно, интрижка завяла на корню, не позволив интриге развиваться.
- Кто же там такой в палате № 34. Ага, вот досье. Очень интересный фрукт: маниакальная шизофрения, склонность к самоистязанию на почве сексуального расстройства. Очерт, какие отвратительные фото. Да этот толстяк любит переодеваться в женщину, не гнушается использованием латекса и аксессуаров для садистов и мазохистов, во время задержания в заднем проходе был обнаружен член, расширяющийся при накачке, накладная грудь, парик. Да, такие ребята любят грубости, посмотрим, как ты отреагируешь на знакомство с моей дубинкой.
Теодоре зашел в небольшую комнату: в центре стояла кровать, к которой сумасшедшего приковали резиновыми ремнями повышенной прочности, помимо этого его одели в смирительную рубашку и завязали рот, чтобы он не выкрикивал гадости. Ни занавесок, ни клозета с рукомойником, ни ковров или люстр, только пустые стены с тускло светящей у самого потолка, как солнце, лампочкой. Псих лежал смирно, его нашпиговали успокоительными средствами, накормили омерзительным ужином – здешнюю еду трудно было понюхать, есть так вообще невозможно, поэтому противникам здорового питания приходилось закрывать носы и насильно всовывать ложку в глотку. Под глазом у трансвестита красовался синяк, видимо, полученный от одного из санитаров, решившего проверить на крепость его нос. Зайдя в комнату Теодоре осмотрелся, ему ненавистен был запах мочи, мочевиной были пропитаны почти все комнаты с буйными, которые могли сутками ходить под себя и никто к ним не подходил до особого распоряжения. Глаза резал затхлый воздух, смешавшийся с ароматом духов извращенца, на щеках мужчины до сих пор был не смытый макияж, накладные ресницы, разукрашенные розовой помадой губы, которые после нескольких ударов распухли.
- Любишь, значит девочкой наряжаться и трахать себя в зад до одури. Все бы ничего, но понимаешь, вот какое дело, считать себя мессией дьявола довольно извращенно, не считаешь? – начал с риторического отступления Теодоре, вытаскивая из-под пиджака любимую игрушку, его прорезиненную полицейскую дубинку. – Считаю, что перевоспитание пойдет тебе на пользу! Только свои взгляды ты изменишь всего через минуту, когда будешь звать на помощь всех святых.
Парень стащил штаны от пижамы пленника до колен, надел на руки хирургические резиновые перчатки, чтобы раздвинуть пальцами ягодицы, приподнимая член пациента. В глазах извращенца появился страх, огненное пламя из двух углей вместо глаз затухло, по щеке пробежала слеза. Мужчина понимал, что его фетишистские забавы дома сильно будут отличаться от ебли с дубинкой, которую доктор организовал без прелюдии и без смазки с успокаивающим эффектом. Геля очень не хватало, но все же разработанный анус широко раскрыл зияющие краснотой внутренности волосатого толстяка, у которого даже ягодицы были покрыты слоем растительности. Оно и понятно, с таким уродом ни одна женщина связи иметь не захочет, потому его долго крыло от воздержания, потом он попробовал анальную мастурбацию, понравилось, стал приобретать секс-игрушки и в итоге стал тем, кем был на самом деле. Его религиозные взгляды могли бы никому не мешать, если бы этот товарищ не стал расписывать стены подъезда кровью и писать какие-то непонятные жильцам мантры. Проблема решалась просто, у него была острая нехватка внимания и теперь он переехал на ПМЖ в дурдом, анальный секс с дубинкой стал его любимым развлечением на долгие годы. Его член долгое время не будет стрелять фейерверком, потому что никто не собирается ему дрочить или вступать в половую связь, поэтому вся надежда только на поллюции от воздержания.
- Так-с, с новеньким познакомились, теперь проведем беседу с моими любимицами! – пробубнил, шагая по длинному коридору, самый жестокий человек отделения. – Где там моя самая спокойная пациентка? Моя любимица, ангел в плоти, настоящее чудо!
Теодоре Макаренко шагал вдоль узких входных дверей с номерами, насвистывая свою любимую мелодию, разлетавшуюся эхом по всему зданию и вызывавшую дрожь у постояльцев клиники. Люди, находившиеся в изоляторе и качавшие там свои права, при этом свисте замолкали, забивались в угол как мышки, которым некуда было бежать и, дрожа от страха, что сейчас откроется именно их дверь, карабкались на стену. Алина Сумченко была не из таких пациентов, она наоборот ждала прихода своего любимого врача, который единственный мог с ней мило поболтать, помочь ей принять физиотерапевтические процедуры в виде протирки ее молодого, аппетитного тельца влажной губкой. Девушка угодила в изолятор как самая буйная поступившая: бедняжка не вовремя пришла домой и застукала супруга в постели со своей соседкой, ее разум помутился, на глаза упала темнота и больше она ничего не может помнить из своего прошлого. Мужа и любовницу самка отправила на тот свет деревянной скалкой, которую схватила на кухне, месте, где она после работы прозябала, чтобы этому неверному подлецу приготовить вкусные блюда причем каждый раз на высоком ресторанном уровне. Теперь Алина была завернута в смирительную рубашку и все так же прикована к постели, от чего на ее выпуклой, сладенького вида попочке появились синяки, грудь ныла каждый раз, когда близились критические дни, ей не хватало тех приятных касаний мужских рук, глаза влюбленно смотрели на Теодоре ежесекундно.
- Привет, Алина. Как самочувствие? – произнес док, поправляя на себе белый халат.
- Привет, Теодоре! – поздоровалась с ним кокетливо нимфа по-свойски, так как ей это было разрешено. – Скучно мне без тебя, спину ломит от постоянного прозябания за решеткой!
- Понимаю, милая, это место вовсе не для тебя. Хочешь, я тебя сейчас вымою?
- Очень хочу, мне кажется, что от меня уже разит потом за километр. Я не привыкла подмываться по расписанию. Бывало, мылась трижды в день – утром перед работой после бурно проведенной ночи, после окончания смены и еще перед тем, как ублажить своего неверного муженька!
- Солнце, все, что могу себе позволить в этих ужасных условиях, это развязать тебя, если ты обещаешь себя хорошо вести, принести ведро горячей воды и чистую мочалку, чтобы обтереть твое превосходное тело.
- Теодоре, можешь не спрашивать, я же уже тебе позволяла это делать и многое другое! – влюбленно-обиженным голосом сказала пациентка.
- Хочешь заняться после мытья любовью? Или сегодня нет настроения?
- Для интима с приятным, галантным мужчиной у меня всегда есть желание, а времени теперь свободного хоть отбавляй. Так что давай поспешим!
Смуглая изящная брюнетка, некогда работавшая шеф-поваром в элитном ресторане, разлеглась вальяжно на кроватке, широко раздвинув ноги, между которых красовались кучерявые лобковые волосы. Влагалище чертовка не брила даже на воле, ей нравилось носить густой треугольник черного цвета в обтягивающих трусиках, сидевших очень плотно на ее широкой попке. Анус коричневый как молочный шоколад спрятался между двух мягких булочек, на нем также естественно виднелось несколько волосинок, что добавляло пикантности виду заднему проходу, бедра растеклись, словно она лежала не в психоневрологической клинике, а нежилась на средиземноморском пляже, где теплая вода временами согревало ее знойное тело. Руки Алина сложила под подбородок, взгляд направила вперед, именно к тому месту, где сейчас находился член Теодоре. Она следила за ним, не отводя глаз, радовалась каждому прикосновению нежных и в то же время крепких рук, приподнималась, давая сбоку омыть торс и груди. Молодой человек стремительно хватался за сисечки руками, они небольшие и полностью помещаются в ладонях, упираясь возбужденными шоколадными сосками в холмы Венеры. Горячая плоть блестела на свету, водяные разводы на коже казались невероятным рисунком в стиле Пикассо, мускулы стройного тела стали холстом, на котором док ваял свои картины, наклоняясь очень близко к попочке, чтобы вдохнуть аромат ее заднепроходного отверстия. Оно еще было грязным, а потому естественный запах привлекал Теодоре, заставлял бушевать тестостерон в крови, влагалище также требовало ухода, потому что от него исходил аромат чего-то кислого.
- Переворачиваемся! Вода не прохладная? – обратился врач к обнаженной пациентке, заостряя внимание на набухших сосках, уплотнившихся грудях и начавшей подтекать писечке.
- Нет, комнатная температура в самый раз. И если я сейчас замерзну, ты же меня все равно согреешь. Я уже изнемогают от нетерпения ощутить твой горячий термометр в своей киске!
- Вот сейчас домою кисоньку, и мы приступим. Кстати, а почему ты не делала попыток сбежать, ведь я всегда оставлял дверь открытой, уходя за водой?
- Зачем? Все равно ведь найдут! Я здесь хоть и не по собственной воле, но понять свой мозг тоже хотела бы. Я честно не помню, как совершила преступление на почве ревности и только такой врач как ты, Теодоре, может для меня раскрыть эту тайну. Не думай, я не представляю вместо тебя покойного супруга, мои чувства искренни и, возможно, это мой рок, моя тяжелая ноша, уготованная судьбой. Потому я постараюсь ее нести гордо с поднятой вверх головой!
Романтическое признание заставило Теодоре откинуть в сторону губку, быстро промокнуть влажное тело куколки полотенцем, раздеться и заняться с ней любовью. Во время протирки парень старательно обцеловывал каждую складку на лице, впивался губами в подмышечные впадинки, пахнувшие весенними розами, его длинные пальцы вошли во влагалище, наполняя тело пациентки нескончаемым возбуждением. Сначала врач сосал губы Алины, пока те не начали распухать от засоса, скользнул ниже, укусив зубами ее хрупкую, тонкую шейку, поласкал языком за ушком, раздвигая густые черные пряди волос, лежавших на плечах как легкий шелковый шарфик. Красавица застонала, ей стало так же хорошо, как было вчера, когда доктор занимался с ней любовью прямо на грязном полу, разряды электрических волн стали пронзать низ живота, отдаваться в сердце гулким стуком и выбрасывать из мозга в бурлящую, кипящую кровь гормоны счастья. Теодоре спустился ниже, скользя языком по грудной клетке, минуя два шарика с торчащими сосками, он устремился к пупку, прилегающая площадь которого была холодной как арктическая пустыня. Жировые клетки не позволяли теплу выделяться через кожный покров, поэтому он вобрал в легкие воздуха и выдохнул его, чтобы согреть свою пленную арестантку. Парень не жалел о том, что дал временную свободу убийце, хладнокровно и безжалостно оступившейся в состоянии аффекта, он верил, что эта малышка пробудет здесь недолго, потому греховная страсть имела место. Он свершал с ней порочные действия уже несколько раз, все время оказывалось, что Алина мастерски занимается любовью, искусно ласкает языком член, трахается как пуританка и не стесняется демонстрировать собственное нагое тело.
- Теодоре, милый, спустись ниже, моя пися замерзла. Согрей ее своим горячим ротиком, умоляю! – сказала Алина Сумченко, выгибаясь мостиком.
Теодоре двигался все ниже, оставляя внизу живота и на лобке испарину от своего горячего дыхания поверх слюны, оставленной языком, он словно согревал влажную тропинку к чреву, пылавшему жаром и выворачивавшемуся наизнанку от пульсации, с задним проходом творились вообще невероятные вещи. Анус то выпирал за пределы ягодиц, расширяясь, то вжимался вглубь попочки, образуя колечко размером с пятак, коричневые складки на коже манили своим приятным видом. Тело Алины выбрасывало в воздух феромоны, от которых у Теодоре кружилась голова, мозг работал в режиме «секс нон-стоп», а член моментально затвердевал и уже не сокращался до семяизвержения. Плутовка подставила писю, ударяя волосиками лобка в нос своему дежурному врачу, он ухватился руками в бедра, заскочив на кровать, ее ноги оказались на плечах, а зияющая вульва приоткрыла створки ненасытной страсти. Кунилингус и ануслинг парень сомещал как умелый любовник с мастурбацией двумя пальцами, от чего Алина начинала неистово стонать и извиваться по всей постели, ее красивые ноги были вкусным десертом, который попав в рот похотливому доктору, обсасывались его губами и вылизывались языком. Ночь услад разразилась сильнейшими толчками внутри влагалища, самка кончила от взрывной волны удовольствия, которое утроилось после оргазма. Внутри все чавкало и хлюпало, а девушка лежала, раскинувшись на постели как легкая добыча, ее ноги раздвинуты, таз приподнят, это было приглашение ее взять в одну из двух дырочек.
- В попку возьми меня без презерватива! – тихим шепотом договорила находящаяся в катарсисе Алина. – Не хочу снова с резинкой, это не так приятно. Ты же видел мои анализы, я вполне здоровая женщина!
- Можешь не настаивать, я и так собирался это сделать!
Теодоре сложил чуть ли не вдвое мелкую смуглянку, задирая анус на пиковую позицию, сверху его длинный член вошел идеально в анальное пространство, идеально разместился в канале и так же идеально быстро кончил, сливая семя в орущую о радости в подушку психопатку с амнезией. Тугой вход не позволил продержаться дольше пары минут, идеальный же половой акт длится не более трех, потому прелюдия в виде стимуляции ануса позволила половым партнерам закончить встречу обоюдным спуском пара. После анального секса доктор подмыл утомленную Алину, надел на нее смирительную рубашку не слишком туго, как заботливый любовник, завязывая рукава, поцеловал на прощание и хотел уже выйти из комнаты.
- Теодоре, скажи, я одна у тебя такая в отделении или есть еще девушки, претендующие на роль похитительниц твоего сердца? – обратилась соблазнительница.
- Я к тебе всегда захожу к самой первой, а на других у меня уже нет желания силы тратить. Так что ты у меня единственная, солнце. Поверь на слово! – хитро улыбнулся парень, подошел к девушке и крепко поцеловал ее снова в губы.
- Я буду ждать тебя завтра ночью, приходи поскорее.
- Обязательно!
Дежурный и единственный в ночное время врач психоневрологического диспансера потратил два часа на свою любимицу, но впереди еще шесть часов работы и нужно навестить нескольких весьма интересных персон. Следующей на очереди была Эмма Тихонова, палата № 3. У стройной изящной блондинки была странная фобия, что кто-то страшный войдет в двери и нырнет к ней под одеяло, чтобы заняться любовью. Такие последствия могли возникнуть после сексуальных действий насильственного характера, но подтверждения этому факту правоохранительные органы не нашли. Восемнадцатилетняя худышка жила наедине со своим отчимом, который после смерти матери вытворял с ней ужасные бесчинства, он насиловал ее каждый день, спуская свою отвратительно воняющую сперму во влагалище специально, чтобы она от него забеременела. До этого у красавицы был бойфренд, которого она любила и с которым мечтала создать семью, но чтобы не пороть горячку, принимала противозачаточные таблетки, спасшие ее от залёта. После очередного надругательства над честью опороченная юная нимфетка закрылась в комнате, залезал под кровать, и просидела там несколько дней, достали ее санитары, усадили в машину и увезли на принудительное лечение.
- Привет, Эмма. Тебе уютно под кроватью!
- Тихо, вы меня выдадите, и чудовище всех нас погубит. Закройте скорее за собой дверь.
- Я его видел только что, сказал, что тебя здесь нет. Оно ушло, Эмма!
- Вы не обманываете?
- Нет, зачем мне это? Помнишь, я обещал тебе помочь, теперь твоя очередь оказать мне ответную услугу.
- Я из своего секретного места не буду вылезать!
- А тебе и не нужно, просто пососи ту сладкую конфету, которую я тебе сейчас просуну!
Доктор Теодоре отодвинул матрас, лег на железный каркас кровати телом, расстегнул молнию на штанах и просунул член в прорезь между железных прутьев, его половой орган еще выделял на конце смазку, делавшую головку липкой и скользкой, но перепуганная пациентка мгновенно ухватила его губами. Этот отсос от Эммы Тихоновой был любимым вечерним моционом после ебли с прекрасной Алиной Сумченко, ему как боярину не нужно было ничего делать, только лежать на полигоне сексуальных открытий книзу пузом, вглядываясь в работу сосуньи. Членососка ласково придерживала рукой мошонку, чтобы она не оцарапалась о железку, ее рот работал как станок, обрабатывавший заготовку посредством шлифовки. Губососальные принадлежности хваткой пиявки обернулись вокруг кола, язык пытался раскурочить семявыводящий поток, лаская уздечку и уретру своим круговыми движениями, зубками девчушка держала крайнюю плоть, сползавшую на свое первородное место.
- Если проглотишь все, что из этой соски выльется, чудовище тебя не будет замечать, ты станешь для него невидимой! – подлил масла в огонь Теодоре и чуть не лишился своего сувательного органа из-за ускорения.
Эмоционально обнаженная девушка делала себе слепое зондирование мужским пенисом, она глотала этот кожаный зонд и ждала, когда же в нее хлынет чудодейственная эмульсия, делающая человека невидимым для озлобленных чудовищ. Но единственным монстром в этой комнате был врач, проезжающий по беспределу со своим одноглазым змеевидным монстром с двумя провисшими от возбуждения шарами. Он не срамился свое любви к издевательствам над беспомощными постояльцами психиатрической клиники, ему нравились те свершаемые по ночам унижения и полное доминирование над беззащитными людьми с поехавшей крышей. Теодоре смаковал момент, когда его внутренний невидимый насос для накачки разгонял сперму, переполнял ею семенники и выдавал из уретры миллионы сперматозоидов, рвущихся в свободную жизнь и желательно хоть одному из них попасть в яйцеклетку. Доктор-извращенец почувствовал, что скоро его обсосанная скверна, таящаяся во рту Эммы Тихоновой, разорвется, если не изольется ей в глотку, поэтому он сделал ход конем, чтобы девушка случайно не отвернулась от семенной жидкости, выплевывая член будто просроченный, невкусный продукт.
- Мне кажется, чудовище совсем рядом, давай скорее проглатывай. А я постараюсь увести его в другую сторону, пока ты будешь превращаться в невидимку! Постарайся об этой секретной формуле даже не вспоминать, иначе монстр найдет противодействие и сможет изобличить тебя даже в невидимом состоянии.
Послушная сосалка приняла в ротик из питательного тюбика эмульсию, спешно проглотила, скривившись при глотке, как кривятся лицом при приеме лекарственных препаратов. Потом Эмма расслабленно опустила голову на пол, касаясь затылком запыленного пола, ее взгляд смотрел в сторону двери, которую спешно закрывал своими ключами доктор Теодоре. Он в тот вечер стал ее героем, ведь никто не побеспокоил ее чувства, позволив расслабиться всем телом и проспать в безмятежном блаженстве до утра. Девушка не знала, сколь долго будет действовать препарат, потому утром уже была настороже, когда пришла дневная смена, но никто не заметил ремиссии у неуравновешенного подростка, потому что всем всегда было плевать на лежащих в лечебнице психов.
Док вышел из комнаты с облупленной краской белого цвета, закрывая за собой дверь, он дважды спустил за три часа, поэтому настроение поднялось невероятно сильно, оставалось оббежать всех «гостей» этого садистского приюта, заполнить медицинские карты, мило поворковать с Машей на посту и прилечь покимарить часика полтора перед приходом врачей дневной смены. Но вдруг к нему подбежали санитары, трое крепких парней были в растерянности, подчиненные не знали, как сообщить о прибытии особенно опасной пациентки, страдающей множественным раздвоением личности.
- Теодоре Константинович, там это… - промычал детина размером с шифоньер.
- Не мычи, Прокофьев, говори! – обратился через плечо к подчиненному доктор, не переставая писать своим трудно распознаваемым почерком в медкарте.
- Короче, бабу привезли закованную. Она повернутая на всю голову, разными голосами говорит, спорит сама с собой. Говорят, охраннику ухо пыталась откусить, а с виду божий одуванчик.
- Почему меня не предупредили? Как прикажете оформлять человека без запроса свыше?
- Ребята со скорой сказали, что ее нужно было вести в областной исследовательский центр, но там по каким-то причинам ее перенаправили к нам. Сказали, что днем созвонятся, чтобы урегулировать вопрос.
- Хватит разглагольствовать. Везите ее в изолятор, я буду в смотровой комнате.
Парни везли прикованную по рукам и ногам девицу, которая своей мифической стройностью очень походила на гибкую балерину. Приземистая, худенькая, ей не дали возможности даже самостоятельно передвигаться, потому что та становилась тут же на шпагат и пыталась бежать с закованными за спиной руками. Сначала она посыпала парней руганью, потом перешла на юридическую терминологию, в конце концов, она стала обещать простить им все грехи, если те склонят перед нею колени и покаяться. Ее торкало каждую минуту, заставляя становиться то грамотным бухгалтером, то великим сценаристом, то знаменитой спортсменкой и каждый раз она называла себя по-новому, словно в одном теле оказались запрятаны тысячи душ, метавшихся в земной оболочке и получавших возможность на минутку высказаться.
Доктор Теодоре терпеть не мог проституток, наркоманов, пьяниц, поэтому едва ее завезли в комнату, как он принялся осматривать ее тело на наличие следов инъекций, растянул расширителем рот и осмотрел зубы. Красивые два ряда ровных ухоженных зубов говорили о том, что она регулярно посещала стоматолога, следила за состоянием полости рта, следовательно, имела деньги. По всей правой стороне живота с переходом на бедра красовалась очень красивая разноцветная татуировка, ставшая еще одним подтверждением ее состоятельности, гладкая бархатистая кожа, прямые черты лица, небольшая грудь и гладко выбритый лобок отошли на второй план. Доктор хотел разобраться, кто такая эта девушка, потому что в медицинской карте данных было очень мало, словно ее породила пустота, выплюнув в руки полупьяных медработников с раскрасневшимися лицами, но это было обычной больничной неразберихой сопровождающейся документальной путаницей.
- Тебя зовут Марина Платаш, студентка, 1990 года рождения. Все верно? – обратился док к рыженькой милашке.
- Нет, я Виктория Кривенко, домохозяйка, мать троих детей – невозмутимо не поведя бровью, ответила куколка.
- А не слишком тебе рано иметь троих отпрысков на воспитании. В карте говорится, что болезнь стала проявляться после защиты дипломной работы.
- Я уже пять лет занимаю должность помощника прокурора, о какой к черту дипломной работе речь, иуда? – резко стала гневной малышка.
- Не кипятись! И не таких страшных леди приструнивал, тебя-то подавно обуздаю.
- Молодой человек, как вы со мной разговариваете? Как вам не стыдно так обращаться к женщине, которая вас вдвое старше? – включила старушку сумасшедшая.
- Начинай давить на жалость, бабуля. Знаешь, сейчас я устрою тебе запоминающийся прием!
- Ты мне угрожаешь, сучьи потроха? Да я тебя на куски порву!
- Понятно, разговор у нас не получится! Санитары!!!
В комнату вбежали с заспанным видом трое крепышей, готовых порвать в клочья стройную девчонку, они знали, как нужно действовать по зову врача, который в скором будущем защитит диссертацию, а там до поста главнокомандующего сумасшедшими войсками недалеко. Все прекрасно знали о великом стремлении Теодоре Константиновича Макаренко занять пост главного врача, усесться в комфортное кожаное кресло за дубовым столом и начать руководить лечебницей, которую он считал почти, что собственным детищем. Работа уже давно стала для него любимым хобби с приятной возможностью нагибать и трахать как себе неугодных пациентов, так и женщин, чья психика заметно хромала. Причем все это осуществлялось посредством хитрости, нужно было лишь найти механизм воздействия на заболевший человеческий участок мозга, и дело было в шляпе.
- Да, Теодоре Константинович. Что прикажете?
- Эту шалаву вымыть ледяной водой, чтобы в чувства привести, приковать голой к кровати вниз лицом и ждать меня в комнате.
- Мы будем ее того… пялить? – обратился Прокофьев, бывший старшим санитаром в ночной смене.
- У нее много личностей и каждая не удовлетворена, вот сейчас и покажем ей, как тут у нас здорово. Презервативы у всех есть?
- Обижаете. Полный ящик забит.
Первый подобный сексуальный опыт начинающего врача произошел после того, как он застукал трио с участием Прокофьева за грязным поступком – они пороли в три ствола беззащитную сумасшедшую, считавшую себя жрицей любви. Тогда возмущению молодого специалиста не было предела, но бывалые наставники, обещавшие посвятить его в хитрости ночных дежурств, поведали одну простую истину: «Трава взошла – пора топтать!». Камбек многоликой цыпочки из душа напоминал встречу с сами дьяволом, который готов был вонзить свои острые коготки в глотки крепким мужикам, чтобы потом их перегрызть своими зубками. В итоге сила и жестокость взяли верх, после чего скрученная борцовскими заломами, с руками, заведенными за лопатки, Марина явилась в комнату для мучительных увещеваний. Там уже ждал ее и Теодоре, подготовивший свою резиновую дубинку в качестве анальной втулки для первого раза, его член уже готов был к новой порции разврата и чем больше эта самка шалила, тем больше адреналина впрыскивал мозг в дикую кровь. Санитары вели себя как грязные животные, которым очень не хватало секса долгие месяцы, доктор проявлял нежность при близости, приручая тем самым дикую кошечку, ставя ее по свою сторону баррикадных укреплений. Он хотел получить доверие у этой тщедушной киски, чтобы потом при возможности на нее надавить, душа ее блуждала в потемках, а отыскать ее мог только он, Теодоре Константинович – человек, который не боится погрузиться во тьму, чтобы провернуть там свои грязные дела.
