Назревал грандиозный фестиваль ко дню туризма, а это для альпинистов возможность блеснуть своей бравой сноровкой перед местными жителями, я же, как капитан своей команды должен был противостоять самым опытным скалолазом. Руководитель туристического клуба всегда говорил, что у меня большой потенциал, он восторгался моей физической мощью и выносливостью, я как никто другой мог мотивировать партнеров по команде, поднимать боевой дух. Эдуард Вячеславович всегда говорил «Любое состязание – это игра на выживание, здесь либо ты, либо тебя, другого не дано!». Я его беззаветно слушал, любил, уважал, ценил каждое наставление, откуда же мне было знать, что в тот день придется схлестнуться с настоящими профессионалами своего дела, матерыми альпинистами, которые покоряли горные вершины. Я же не делал ни единого выхода на горные архипелаги, тренировался в нашем комплексе, заманивал бицепсами и потрясающей улыбкой девчонок в команду, не переживал ни о выживании, ни о последствиях. Понимаю, что мои слова звучат несколько сумбурно для обывателя, но иначе выражаться у меня не получится.
Так получилось, что прохождение импровизированного маршрута с несколькими контрольными точками, опасными участками мне предстояло последнему, мы проигрывали несчастных две секунды и чтобы наверстать разрыв во времени я решил заработать штрафное очко в обмен на время. Снял с себя страховку, прицелился, полагаясь на мускулатуру, прыгнул и сорвался с высоты нескольких метров вниз, очнулся в реанимации, все было расплывчато, мозг под действием анестезирующего средства здраво не соображал.
- Саша, наконец, ты пришел в сознание, - расплакалась моя девушка. – Ты зачем такое вытворяешь. У нас с Эдуардом Вячеславовичем сердца чуть не выскочили из груди во время твоего падения.
- Извините, подвел. Он не должен был меня победить! – включил собственный эгоизм и растоптанное самолюбие я.
- Дурак ты, до поездки в горы оставалась неделя, а теперь команда без капитана, - сетовал на мой опрометчивый поступок руководитель. – Их же там как детей сделают, они все подавлены.
- Я поеду с вами и всех поддержу.
- Он не понимает, Эдуард Вячеславович! – обратилась успокаивающе моя девушка Лена. – Сань, ты только не нервничай – у тебя по несколько переломов в каждой конечности, тебя буквально по кусочкам травматолог собирал. Ты весь в гипсе, начиная от ног и заканчивая шеей.
Влип я сказочно: шевельнуться было больно, движения скованны, даже в туалет сам не мог сходить – поначалу катетер спасал, потом настало время выписаться. И тут встала ребром проблема, которая появляется, когда у тебя руки в гипсе от плеч до кистей, имеют особенный изгиб и не позволяют дотянуться до пипетки, которой нужно постоянно сливать переработанные жидкости. Родители вынимать член и подтирать задницу постоянно не могли, так как работали, поэтому наняли мне сиделку и как назло темноволосую молоденькую красотку, которая после окончания медицинского училища подыскивала хорошо оплачиваемую работенку. Стыдно было до ужаса – я девственник, который собирался отыметь свою барышню в турпоходе теперь прозябал без дела на диване и просил подержать член незнакомку. Каждый раз извинялся перед ней, делал провальные попытки совладать с собственным телом, но вставленные спицы, шины и еще какая-то хрень превращали меня в железного дровосека, которого необходимо было смазать масленкой.
В гости наведалось несколько товарищей, они мне поведали интересную историю о том, как моя подвыпившая Лена, стоя на коленях за деревом сосала член у руководителя нашего клуба, потом из ее палатки доносились приятные мужскому слуху стоны, после чего оттуда вылез весьма довольный Эдуард Вячеславович. Слушать историю было больнее, чем переживать десяток переломов в теле, сердце выскакивало из груди после рассказа о поездки в горы, а сведения об измене убили во мне любовь к этой стерве. Я взревел как раненный лев, когда остался наедине с самим собой, мои слезы могла видеть медсестра Лиля, которая стала свидетелем ситуации.
- Не расстраивайся, Сань, такое бывает, девушки – личности непостоянные. Сегодня глядят на тебя как на товарища, а завтра уже хотят, послезавтра ненавидят.
- Мы же планировали лишиться девственности одновременно в этом походе. Я столько сил приложил, чтобы затащить сучку в команду, обучил всему, а она так отблагодарила, да еще и с моим тренером.
- Может это судьба дает тебе знаки, что пора завершить заниматься ерундой и начать больше уделять времени учебе, а потом пойти работать под крылом отца.
- Я мечтал по скалам лазить, покорять горные вершины, взбираться на точки, которые покорить дано не каждому человечишке! – включил свой эгоцентризм я.
- Знаешь, это зеленые вертихвостки любят загорелых, мускулистых мальчиков, а женщины в соку обращают внимание на солидных бизнесменов, катающихся в дорогих авто, носящих шитые на заказ костюмы и элитную, эксклюзивную обувь! – настраивала меня на позитив Лилия.
Я раньше под белым халатом не замечал в ней женщину, она настолько вошла в мою повседневность, что была скорее другом, который помогает подмыться, придерживает свисток, когда хочется писать, обсуждает со мной фильмы и не претендует на роль самки. Сейчас же я застыл, глаза гипнотически впивались в ее голубой взор с неподвижными зрачками, в центре которых виднелись две черные бусинки. Я видел в отражении Лилиных глаз свое туповатое отражение, взъерошенную прическу, немного загрязненные бинты, наложенные поверх гипсовой кладки вокруг рук. Внимание привлекли ее тонкие губы, они были собраны вместе двумя алыми трубочками, маленький курносый носик расширялся в районе ноздрей, от недовольства моим поведением на лице сиделки проявились милые ямочки и впадинки в районе носогубного треугольника. Изгиб бровей, ресницы, узкий разрез глаз, восточные черты лица, круглый подбородок, ровные скулы, высокий лоб, черные как тьма волосы – этого всего я не замечал. Лиля прочитала мне лекцию о жизни, потом упала на свою любимое место, вжалась спиной в подлокотник дивана, ухватила журнал и высоко задрала ноги. У нее хорошие, стройные ножки с аппетитными бедрами и славно просматривающимися ягодицами под халатом, этого я тоже никогда не видел от большой любви к Лене, а теперь вдруг поймал себя на мысли, что хочу их потрогать руками. Неожиданно захотелось в туалет, я снова засмущался и покраснел как в первый день знакомства, тем не менее, дал жестом знак, что пора бы отлить, девчонка тут же вскочила с места, бросив в сторонку журнал, помогла мне встать и повела в уборную.
- У тебя что, недержание? – подколола меня брюнетка.
- Нет, просто нравится, когда трогаешь мое хозяйство руками! – пошутил я, неконфузясьни капли от пошлости собственного юмора. – Кстати, у меня там дремучий лес уже, пора бы бритвой помахать.
- Пошляк, не боишься, что отмахну твою коротышку и будешь всю жизнь писать сидя, как девочки?
- Да он у меня нормальный, особенно по утрам.
- Видела. И что с того, пользоваться ты им не умеешь! – неожиданно дальше обычного зашла наша юморина.
Я стоял с ногами на ширине плеч, сиделка держала рукой стручок, оттягивала пальцами кожу, чтобы мочиться было удобнее, видел сверху стыдливое покраснение лица Лили, и это не могло не забавлять. Мочеиспускание близилось к концу, я неожиданно вспомнил о ее округлой попочке под халатиком, заглянул нагло в вырез декольте, где кроме кружев лифчика ничего не было заметно, почувствовал, что после излития новая волна начала приливать к головке члена. Это уже была не моча, а кровь, которая возродила мое спящее чудовище, превратила его в твердую дубинку с пламенно-красной головкой, добротной пульсацией и повышенной мохнатостью на лобке. Одноглазый питон как-то неожиданно проскользнул между кольца из двух пальцев женской руки, расположился в ладошке и начал активно дергаться, выжимая из меня всю скромность.
- Ого, малыш, да это ты не в туалет больше хотел, секс тебе нужен!
- Самое время. Как думаешь, без онанизма второй месяц заканчивается.
- И для сброса пара твой свисток выбрал мою руку?
- Ему все равно, в какой спускать, лишь бы тесно было. Лиль, не откажи инвалиду в удовольствии.
- За деньги я еще не дрочила. Чувствую себя натуральной шлюхой!
- Ты знала, что будешь тесно контактировать с моим половым органом! – расплылся я в улыбке, увидев согласие в изумленных и хитро прищуренных глазах сиделки.
- Это не тесно, онанист несчастный. Вот это тесно!
После сказанной реплики сиделка Лиля разинула рот, становясь на корточки, взяла в полость мой пенис, принялась его полировать, ощущения были похоже на те, словно кукан окунули в кипяток, после чего обработали поверхность жесткой щеткой. Вращательные движения языка приводили меня в изумление, стонать начал спустя десяток секунд, потом пот проступил на лбу и подбородке, соблазненная искусительница резво двигала челюстью и слабо так надрачивала член. Я чувствовал каждый оборот языка вокруг залупы, от чего гениталии моментально охладели и провисли, сиделка их ухватила рукой, стала мять, потом положила себе в рот, будто два орешка. Через время член вернулся в скользкий плен, ощущения были приятнее, скольжение четче и глубже, кромка головки чувственно отзывалась на касания языка, разрывалась изнутри могущественным давлением, после чего я вздрогнул. Пальцы рук смогли вцепиться ногтями в гипс, дыхание сбилось, голова откинулась назад, напоминая болью о травме шеи, в висках свирепо стучал пульс.
- Все, хватит, - стонал я сквозь судорожный смех, пытаясь перебороть внутренние оргастические конвульсии. – Больше не могу... терпеть.
- Какой сладенький, я приблизительно таким его себе и представляла! – поцеловала губами Лиля шишак. – Гляди-ка, он твердый, явно нацелен на продолжение.
- Давай только не в туалете.
- Знаешь, Саша, а мне нравится твоя беспомощность, и руки не распускаешь, ведь они у тебя сломаны. Пойдем на диван, сделаешь мне приятно своим болтливым, шустрым язычком, а потом я подумаю, давать тебе или нет.
Брюнетка нежно, как борец-олимпиец швырнула меня на диван, встала коленями около головы, руками придерживала аккуратно гипсы, трусики ее остались лежать в уборной, но халат по-прежнему скрывал сексуальное тело. Снизу было интересно увидеть выбритую, но уже успевшую зарасти щетиной промежность, интригующую татуировку на пояснице, пирсинг клитора, который должен был способствовать быстрейшему получению оргазма в теории, а на практике только мешал работе языка. Покорительница моего пахового Эвереста застонала жалостно, когда я прошелся по половым губам, куснул их, проник в самое сердце чрева, ощутив кисловато-щелочной привкус на языке. Там же недалеко виднелась шоколадная дырочка в попе, анус выглядел таким манящим, что захотелось его лизать с удвоенным рвением, Лиля же ёрзала своими прелестями по лицу и начала вскрикивать от наступающего на нее экстаза. В расплавленных чувствах негодница стала рыскать под моими домашними спортивками, добыла искомый нефритовый стержень, остававшийся в полутвердом лежачем состоянии, стала его передергивать нежными рывками в перерывах между смакованием оргастической услады. Ее писька обильно текла, слизывать соки не было возможности, поэтому лицо было залито вязким киселем, который я не мог стереть руками, а она этого тоже не собиралась делать. Сиделка, призванная ухаживать за страждущими, превратилась в озабоченную мерзавку, которая ущемляет, унижает и пользуется слабостью травмированного человека вроде меня. Почему-то вспомнил Лену, мне было на нее глубоко поровну, пусть себе жарится с Эдиком, дрянь неверная, а я с удовольствием поболею с этой остервенелой, голодной и такой аппетитной цыпочкой.
- Глубже, мне нужно глубже! – куражилась молодая озорница.
- Длины языка не хватает.
- Доставай до матки, иначе я сейчас тебе такую клизму бабахну, что своей коричневой струей унитаз разломишь,…если, конечно, добежишь до него.
Я ушел, что называется, с головой в занятие, кочан снова набряк, его снова давило изнутри пружиной, которая норовила вытолкнуть через узкое отверстие уретры немного спермы. Начал думать о плохих вещах, вспоминать причиненные обиды, думать о ненавистных мне людях,чтобы снова не опростоволоситься за три секунды. При этом немного замедлился, словно страсть начала угасать или же я пересытился вагинальным нектаром, что было тотчас замечено сиделкой, она только рыкнула «Чаще», как я начал словно лопасти моторной лодки перебирать ее раскрывшийся бутон тюльпана. Алое чрево надоело, мне хотелось войти одним сильным толчком члена в эту трещину, а не дегустировать карамель, поэтому начал инстинктивно подмахивать тазом, ёрзая буем в руке моей сиделки.
- Что, малыш, хочешь секса?
- Лиля, кончай уже, позволь себя трахнуть.
- Не могу кончить, ты плохо стараешься. Клитор обрабатывай, мне капельку осталось, позже тебя осчастливлю.
- Я тобою сыт по горло, в прямом смысле слова.
- Сашенька, еще немного, не нервничай.
Тут началась встряска женских прелестей перед глазами, мой нос исполнил роль сохи для пахоты этой затопленной борозды, плоть слишком разогрелась от трения и, видимо, это дало взрывной толчок началу оргазма. Лиля прыгала на мне как заводной попрыгунчик, думал, что лицо жопой раздавит и нос вдобавок раздробит, но повезло – благодаря хорошему вестибулярному аппарату умудрялся кончик четко заталкивать в ее широко раскрытую попку. Когда же всплеск эмоций поутих, спеси в чертовке поубавилось, она оседлала меня сверху, взялась руками за выступавшие из гипса пальцы, словно я ее эксклюзивный Харлей, ноги и живот было вроде седла, торчащий конец утонул между булочек, он снова купался в горячей жидкости. Лиля позволила себе устроить скачку, во время которой все мое нутро сжалось от предстоящей эякуляции, спина растерлась об обивку дивана, а задница вспотела от темпа, энергетической разрядке вроде той, что я испытывал при лазании по стенам. Когда же коридор в промежности стал сужаться, заметно усилилась пульсация стенок влагалища, появилось послабление скольжения, я выдохнул из легких весь воздух в сопутствии с матом, после чего дал артиллерийский залп спермой в Лильку. Она чуть не подскочила от моего фонтанирования до потолка, судорожно встрепенувшись, застонала в ответ.
- Неплохо как для раненного. Мне однозначно нравится работать в вашей семье – родители щедро платят, сынок самозабвенно трахает, мечта, а не профессия.
- И тебе спасибо, что спасла от спермотоксикоза.
- Обращайся.
На том фантазия моя иссякает, нужно вернуться в реальность, где я просто лежу на кровати с эрегированным членом, выросшими на башке после измены рогами и огромным желанием отомстить моей неверной девушке за предательство. Перелом ног после падения ограничил подвижность, хорошо, что писать еще могу да не угасло желание зажигать огни сладострастия, как это бывает при переломах позвоночников. Любимое занятие тоже подумываю сменить, займусь боксом, чтобы когда-нибудь пересчитать ребра губастому холую Эдуарду Вячеславовичу и его членососке Леночке челюсть подвергнуть рихтовке!!!Пы.Сы.: Прошу считать этот неправдоподобный высёр моим литературным дебютом и строго не судить.
