Алёна для меня являлась эталоном женской красоты с первого дня нашего знакомства – мы встретились в электричке, это был рок, моя судьба, счастье, о которого боялся отвернуться, чтобы оно не превратилось мираж и не развеялось среди прочих путников. Длинноволосая блондинка с зелеными как у кошек глазами, румяными щечками, переходившими в нордические скулы, прекрасной улыбкой поглядывала в мою сторону из-за методического пособия. По библиотечному штампу я догадался, что учимся мы в одном и том же институте, по возрасту тоже вроде бы сверстники, хотя с нынешним темпом акселерации это могла быть не первокурсница вроде меня, а уже заканчивающая институт девушка. Мы играли в «гляделки» несколько минут, поочередно отворачивали взгляды в сторону окна, но каждый выстрел чувствовался на темечке или щеках, которые от стеснения начинали гореть. Тогда она сделал первый шаг – намекнула подсесть к ней поближе и мило поворковать, это выглядело как похлопывание ладошкой по сидению и не предвещало ничего фривольного. Оказалось, учимся на параллельном потоке, было даже несколько одинаковых предметов, что дало возможность сильнее сплотить наши усилия в учебе. Я жил на съемной дешевенькой квартире, она ютилась с матерью, Людмилой Евгеньевной, женщиной очень порядочной, приветливой, доброжелательной, обожающей жарить духовые пирожки и стряпать прочие вкусные лакомства, от которых я никогда не отказывался. Несколько месяцев общения нашу дружбу, проверенную временем, перевели на новый уровень отношений, это произошло само собой, и после одного очень пылкого поцелуя Алёна захотела заняться любовью.
Я чувствовал разбухание полового члена в паху, имел желание опробовать Алёнкину плоть, но провоцировать ее на секс, настаивать на близости, ставить невыполнимое условие – секс или расстаемся – никогда не собирался. Просто родители старались воспитать во мне «человека», а не бессердечную скотину, у них это получилось, но не совсем точно – стал инфантильной размазней, хиляком, в котором полным полно скромности, зажатости, нерешительности. Каждый поступок координировался моей новой девушкой, отношения тоже были в ее руках, собственно, поэтому, Алёна настояла на сексе. Иногда я ловил себя на мысли, что являюсь слабохарактерным слюнтяем, размазней, тряпкой, ничтожеством, мямлей, не способной словом и делом отстаивать собственные принципы, не имеющий твердо сформированного мировоззрения. Стоило хоть что-то сказать моей даме сердца, как это считалось первоочередной задачей, даже если бы она попросила меня спрыгнуть с моста на бетонный пол головой вниз.
- Филипп, мы должны заняться любовью, я хочу секса немедленно! – шуточно рассвирепела Алёна, поставив руки в бока и выставив перед моим лицом свою большую грудь.
- Алёна, конечно, давай это сделаем, - задыхаясь от счастья, ухватил я любимую девушку за талию и полез для усиления романтического эффекта целоваться.
- Не глупи, в зале мама сидит, она услышит нас и ей это точно не понравится – вырвалась моя блонда и подошла к окну, отворачиваясь ко мне спиной.
- Что ты предлагаешь? – растерялся я, не имея в голове дурных мыслей вроде тех, чтобы перепихнуться бесшумно на лестничной клетке или где-нибудь на улице в парке, когда стемнеет.
- Давай завтра у тебя, там никто мешать не будет. Ты купишь нам вина, фруктов, зажжешь свечи, сегодня вечером соберешь романтический музыкальный сборник, под который мы сделаем это! – звучала речь, как констатация неопровержимого факта.
- Утром я буду у тебя!
- А как же учеба? Ты хочешь, чтобы мы прогуляли пары?
- Ничего страшного, пожертвуешь одним днем.
- Хорошо любимая, как скажешь! Это будет тот момент, которого мы оба так долго ждали, - запел я какую-то заунывную ересь, но Алёна уже погрузилась мыслями в мечты и не слушала моих упоительных дифирамбов.
Вечером я собрал все деньги, что имел в заначке, скупился в супермаркете, облагородил свою скупо обставленную студенческую конуру, залил несколько десятков музыкальных треков, рекомендуемых пользователями интернета для занятия сексом на диск, прибрался. Не по-королевски обставленная однокомнатная квартира благоухала чистотой, везде ни единой пылинки, даже старый сервант блестел и показывал мое отражение после продолжительной полировки, цветы на столе, приготовленные в единственной комнате свечи должны были зажечься и ароматным дымком соблазнить мою девушку. Алёна приехала рано, было еще темно, обычно зимой начинало светать где-то через полтора часа, набросилась на меня с порога, повалила на разложенный диван и начала спешно раздеваться, она хотела как девственник после многомесячного воздержания от мастурбации. Когда же оба были голыми, она кинул взгляд на не зашторенное окно, незажженные свечи, не раскупоренную бутылку вина, сделала паузу, внеся предложение, от которого я не смог отказаться:
- Филипп, ты хочешь, чтобы соседи наблюдали за нами через окна? Угости меня вином, чтобы стала распутной и готовой на все! Свечи зажги, учись быть романтиком. Кстати, а ты презервативы купил?
- Нет, ты же ничего о них не говорила.
- А у самого догадаться ума не хватило? Впрочем, если высунешь вовремя, можно обойтись и без них!
Мы оба немного подпили, голову вскружило быстро от непривычки к спиртному, началась постельная фиеста со страстным обниманием, сладкими поцелуями и полуминутным сексом, после которого я кончил Алёне на живот. Она не была девочкой, амбиции в ней порой просто забирали верх, удивляюсь, как я не услышал слов укора и проклятия в момент преждевременного семяизвержения. Второй подход был несколько дольше, я сделал нечто похожее на приятность, но отсутствие знаний о способах полового удовлетворения женщины превращало все мои душевные, романтические, физические потуги ублажить женскую плоть в пустую трату энергии и разброс семенной жидкости. Третий раз получилось-таки порадовать Алёну, она несколько раз громко простонала, потом тяжело дышала, словно сдавала зачет по физкультуре, после взрывного натиска члена на промежность она была не удовлетворена, поэтому приказала полизать между ног. Я этого не делал никогда, чувствовалось слабое отвращение к кунилингусу, но партнерша не дала мне и секунды на раздумья – схватила за волосы около ушей, подтянула к щели и ором вынудила шлифовать свой половой орган, куда я тыкал членом мгновение назад.
- Филипп, тебе понравилось? – обратилась Алёна после ебли, лежа на спине и рассматривая замысловатый узор обоев на потолке.
- Еще как, было круто. А тебе?
- Очень, - дала надежду своей хвалой на полученное удовольствие, но потом все перечеркнула, - только в следующий раз постарайся дольше терпеть, я за минуту удовлетвориться не могу, и языком не лакай как собака, лижи ласково, будто мороженое.
- Я учту.
- А вообще, у тебя в планах имеется женитьба на мне? – взяла меня в оборот моя красавица.
- Не думал еще об этом.
- Так уже пора, я ведь порядочная девушка. Будь джентльменом, отложи денег, придумай все сам, сделай нам запоминающийся праздник.
- Но у меня не с чего откладывать, родители тоже отдают последнее, чтобы платить за учебу и квартиру.
- Филипп, а ты не хочешь переехать к нам с мамой? Деньги будем откладывать, через год пышно отпразднуем женитьбу! – моментально сообразила, как меня вдеть под хомут любимая.
Переезд был быстрым – один чемодан вещей, большая сумка с книгами, учебными конспектами, канцелярией были моими скромными пожитками, соответственно, расположиться в доме Людмилы Евгеньевны этому барахлу было несложно. Я обращался к хозяйке дома по имени и отчеству, она же великодушно просила называть ее «мамой», раз уж дело близилось к свадьбе, старалась нам всячески помогать. Жизнь текла как ручей и в один момент начала пересыхать, булки духовые ушли из пищевого рациона, появилась недосказанная нотка упрека, язвительность, отрешенность от проблем, что со своей стороны мамаша хитро сплетала с усталостью на работе. Я же начинал ненавидеть наше семейное, тесное общежитие, напоминающее балаган или лучше сказать цирк шапито со своей клоунадой. Алёна категорически отказывалась со мной спать, когда мать храпела в соседней комнате, в редкие минуты близости я кончал с той же быстротой, какая у меня была при первом сексе, ей этого было мало, появились упреки в мужской несостоятельности.
- Ты не считаешь, что мне хватает минутного секса? А, Филипп?
- Алёна, мы с тобой им занимались месяц назад, у меня от воздержания уже уши пухнут как у курильщика от нехватки никотина. Естественно, я быстро спускаю. Почему мы не можем ночью потрахаться, как все нормальные люди, тайком перепихнемся после института, быстренько помоемся и за учебу.
- Это мамина квартира, вот заимеешь свою жилплощадь, тогда будешь права качать. Но не в этом дело – ты ничего не умеешь или не хочешь, хоть бери, снимай тебе проститутку, чтобы научила всем азам секса.
- О, это же ты у нас тут опытная давалка, а я до встречи с тобой «Бабу Жменю» разминал! – кольнул амбициозную девочку в самое больное место.
- Я тебе говорила, что это было всего один раз с моим первым мужчиной, он порвал мне плеву, и на том все закончилось, онанист чертов!!! – оправдывалась в недоказуемом преступлении моя будущая невеста.
- А Людмила Евгеньевна тоже хороша, в комнату врывается без стука, не думает, что можем там быть голыми, еду себе отдельно готовит, наши вещи не стирает, хотя знает, как тяжело сдавать сессию без денег.
- Это она нас учит самостоятельной жизни. И я тебя умоляю, твоя пятнадцатисантиметровая пипетка уж точно ее нисколько не удивит, разве только рассмешит!!!
Этот скандал завершился не примирительным сексом, как бывает в нормальных человеческих отношениях, а надутыми губами, месячным воздержанием, полным прекращением общения и ростом ненависти друг к другу. Я закипал, точка кипения приблизилась к пиковой отметке, удивлялся, что гляжу в зеркало и не вижу идущего из ноздрей пара при выдохе, стояк члена бесил сильнее, чем преподаватель-взяточник, не желающий принимать зачет без нескольких купюр в зачетной книжке. У Алёны расписание не совпадало с моим количеством пар, поэтому иногда дожидался любимую несколько часов, а потом мы добирались молча домой и там продолжали вести тихую, холодную войну. Я сделал несколько попыток примирения, диктуемых желанием сбросить пар хорошим сексом, но она их отвергла, сочла недостаточно наказанным, еще упрекнула, что нормальные мужчины извинения просят на коленях и с цветами. Вошел домой, чувствую сладкий ванильный запах пирожков, от голода желудок съёжился, комок подошел к горлу, начала обильно выделяться слюна, аппетит был бешеный и дикий, я мог затоптать целый десяток мучных вкусностей, но вместо этого увидел, как последние два пирога уплетает за обе щеки моя дурная «тёща».
- Не поделитесь? – с натянутой, неестественной улыбкой обратился к Людмиле Евгеньевне.
- Нет, это я для себя испекла. Бери, готовь, наслаждайся!
- Вам жалко? Я же не умею печь духовых пирогов.
- Тебе жалко, лоботряс. Не мои проблемы, Алёнка пусть сготовит. Или учись?
- Ах вы две подлые сучки... учись... да я за себя и за Алёну иногда пишу курсовые, деньги складирую под подушку, а сам сижу взаперти, уже вкус пива забыл. По телевизору смотрю только ваши мыльные оперы, во всем уступаю и помогаю, а вы мне «учись», то стерве тоже «учись сексу», а как ему учиться, если вы постоянно дома третесь и спите с ухом у стены.
Я орал как резаный, а потом схватил инстинктивно мамашу за грудки, пуговицы ее домашнего халата разлетелись во все стороны, их лязганье слышно было по линолеуму во всех краях кухни, жирная толстуха чуть своим пирогом не подавилась. Взгляд магнетическим образом упал на пышные, жаркие как те доедаемые пироги сиськи, соски вызвали взрыв похоти, эрекция забила ключом, стояк по старинке хотелось унять ручным, механическим способом, но потом назрел план занятий на время отсутствия дочурки. Руки стали срывать одежду с будущей тёщи, она сопротивлялась и визжала как свинья перед бойней, но переедание, лишний вес и одышка заставили ее заткнуться быстрее, чем я успел стянуть ее трусы-парашюты. Для такой жопы материала требовалось немало, складки, целлюлит, обвислости окончательно и бесповоротно скрыли задний проход задницы, промежность поросла черными, густыми сорняками из лобковых волос, буфера болтались поверх выступающего, отъеденного живота. И у меня стояло на это безобразие покрепче, чем бывал стояк на молодое, сексуальное, ухоженное и не успевшее истрепаться тело ее дочери. Я толкнул Людмилу Евгеньевну на стол, который она подперла к стене как напористый мужик, ее дойки хлюпнули, по телу пошла волна колебательных жировых встрясок, рука легла ей на загривок и потянула к ягодицам редкие волосы. Пышка заорала благим матом, но в нашем доме часто бывали пьяные дебоши, семейные скандалы, употреблялась ненормативная лексика разгулявшимися молодчиками, поэтому вопль остался незамеченным соседскими ушами. Я одной рукой держал «мамулю», второй вынул своего дружка и жестко засадил ей в промежность, жопа по инерции покачнулась вперед, пампушка ойкнула, после чего жировое цунами оттолкнула на нужные несколько сантиметров мое тело и с ним же член!
- Филипп, ты же Алёну собрался замуж брать, так нельзя, это не по-славянски! – дрожащим, смиренным голосом причитал говорящий рот откормленного, бездушного создания.
- А про руку помощи слышали, ее ведь нужно протягивать ближнему своему. Да в вас двух пороков больше, чем в самом большом грешнике, только вы их не замечаете, эгоистки долбанные.
- Я исправлюсь, честное слово, только остановись.
- Процесс запущен, мне милая приказала учиться трахать, вот вы и станете тренировочным экспонатом, от вас не убудет. Считайте это, Людмила Евгеньевна, фитнесом, который разобьёт немного вашего жира и выпустит чуточку накопленной энергии в атмосферу.
Я начал долбить волосатую манду «мамы» с жесткостью опытного любовника, которому приспичило довести свою партнершу до оргазма сильными, быстрыми, безнравственными толчками члена. Думаю, что во время секса у соседей снизу создалось впечатление о приближающемся землетрясении, ножки стола стонали не меньше алчной толстухи, столешница бегала ходуном, удары кромки стола в стену напоминали долбежку строительным перфоратором в бетон. Приход эякуляции начался молниеносно, я только успел вынуть двадцать первый палец из глубокой пещеры со скользкими стенами, окруженной волосатым лесом, как струя семенной жидкости прыснула из узкой дырочки на ягодицы и бесформенные бедра жирного тренажера.
- На колени, - потянул я за ухо тёщу к своим ногам, она повиновалась, - начинай сосать, сука!
- Это отвратительно, большего безобразия в жизни не видела! – возмущалась Людмила Евгеньевна, укрепляя свою тушку на мощных, бесподобно огромных коленных чашечках.
- Сейчас увидите. Алёна в рот не берет вообще, думаю, в том ваше было наставление. Сейчас мы эту оплошность исправим, хорошо полируйте головку, чтобы я остался доволен, иначе под глаз засвечу!
Матушка моей избранницы начала плакать, ее пухлые губы обхватили вялый конец, пальцы дрожали на мошонке, создавая немыслимую вибрацию, похожую на стимуляцию от рекламируемых тренажеров для похудения. Кукан медленно, но уверенно насыщался артериальной кровью, сначала он окреп у яиц, затем серединка ствола перестала играть на весу, оставалась мягкой только головка, по которой неуверенно скользил большой, шершавый, обложенный из-за осложнений поджелудочной железы язык. Жируха смиренно отсасывала, даря мне в душе умиротворение, спокойствие, радость и понимание того, какой я был размазней до того времени. Все понимание своего существования перевернулось, захотелось перестать быть в отстающих, заняв лидирующую позицию в рядах размножающихся мужиков, успешных счастливчиков, не обремененных двумя узурпаторами без члена, каким был я. Холодок пробежал по рукам, волосы от собственных мыслей встали дыбом, член тоже, в груди жгло чувство торжества справедливости. Иметь за щеку тёщу – поступок храбреца или опрометчивый шаг на пути к расставанию с любимой девушкой? Этот вопрос мог задать разум головному мозгу, сердце размазни предпочло бы второй вариант, но обновленный характер уверенного в себе парня решительно настаивал на первом пункте.
- Слушайте меня внимательно, Людмила Евгеньевна! Два раза повторять особо жирным и глухим не собираюсь: Алёна скоро возвратится из института, и мы с ней будем трахаться. Вас дома быть не должно, только она переступит порог, а вас как ветром сдуло. Сейчас я спущу в рот, запьете любовным кефиром пироги и быстро приступите к готовке – Алёна наверняка будет голодной и уставшей, а после секса обязательно захочет перекусить. И еще, буду вас пороть, глубокоуважаемая с завидным постоянством, пока любовь всей моей жизни не скажет, что я хорош в своем деле. Она меня любит, но много скверных привычек получила от вашего воспитания и расставание очень болезненно перенесет, особенно накануне свадьбы, узнав, что ее мать соблазнила жениха. Никак Алёна не поверит, что я, такой весь из себя тихоня вдруг взбесился и отодрал ее мамулю в две дырки из трех, но ознакомительное путешествие по анальному каналу нам еще предстоит. Думаю, мой член не будет первопроходцем в этой занимательной экскурсии!
Монолог сопровождался хлопаньем тяжелых век грузной дамы, она угукала как сова в знак согласия и как нервно-контуженная продолжала шлифовать перец, семяизвержение совпало как раз с концом произносимого ультиматума, что выглядело как пророческое предзнаменование. Я преспокойно ушел в нашу комнату, занялся учебой, но в голову умные мысли не лезли из-за обилия пережитых эмоций, зато на кухне работа кипела с такой силой, будто там весь персонал одного ресторана трудился не покладая рук. Слышалось топанье тяжелых ног в домашних тапочках, шорканье их о поверхность пола, грохот кастрюль, резка ножа по деревянной дощечке и это умиляло. Откинувшись в кресле, глядел на часы и ждал, когда в замке начнет проворачиваться ключ. Алёна вошла, стянула ногами обувь, шоркая ногами, заплелась в комнату, меня всегда раздражало это шорканье, поэтому решил начать разговор не с приветствия:
- Копыта поднимай, лошадь Прожевальского!
- Ты офигел? Это вместо извинений?
- Извинений? Сюда пошла! – ухватил Алёну за руку и кинул на постель назад спиной. – Ноги врозь.
- Ты больной? Мама же дома! – не успела договорить будущая жена, как послышалось знакомое шорканье мамочкиных ног, хлопок двери, поворот ключа.
- Уже нет, у нее дела...
Резвые попытки сопротивления быстро иссякли: удерживал Алёну за руки, нашарил между ног ее трусы, сдвинул вбок и вошел своей алой боеголовкой в ангар вожделения до упора, чем вызвал у девушки безропотный стон из глубины груди. Ее взгляд был холодным, но тут же он стал горячим и просящим, ноги перестали сокращаться, они раскрылись как двери супермаркета, выпустив на меня таящийся жар. Я дернулся десяток раз, потом перевернул невесту на живот, подтянул ее попку к икрам, что дало шанс попользовать ее раком, Алёна не любила эту позу, но я ей показал, что она может дарить неиссякаемое удовольствие при обоюдных взмахах половых органов.
- Еще... еще... не останавливайся!
- Захлопни варежку, прошмандовка. Я сам решу, когда мне кончать, а когда тебя трахать! – выдал я взрывной рык сквозь гортань, чем сбил охоту мной руководить.
- Да... мне очень хорошо... я хочу тебя.
- Давно пора!!!
Вдул отлично милой, она обалдела от моего рвения ее ублажить и немного опешила от чрезмерной грубости, но нецензурная лексика, оскорбления завели нас обоих. Алёна впервые не стала крутить носом от члена, взяла его в рот, хотела по стандарту вызвать отток семени, а после его сплюнуть, но вразумительное увещевание и легкая пощечина оставили в ее подсознании вспышку. На подкорку головного мозга передалась информация о том, что пора бы распахнуть челюсти, заглотить сладкий леденец и ждать прилив чудесного угощения, которое обязательно стоит распробовать при глотке. Первые слова, которые услышали мои уши, были:
- Филипп, извини за мое поведение, я больше так не буду!
- Умница, а теперь беги полоскать рот и садись ужинать.
Мы как два лучших друга сидели и обсуждали накипевшее, не спорили, не ругались, а просто искали решение по выходу из затруднительной ситуации. После чаепития ебля повторилась, это была четвертая палка на моем счету, но Алёнка об этом не знала и после десятиминутной порки кончила, впервые не от языка или пальцев, а от пениса. Изумлению ее не было предела, я будто переродился заново в ее глазах, стал совершенно другим человеком в прежней оболочке, такие качества, как мужество и решительность, которые подпитывались тестостероном, ей нравились больше моих девчачьих задатков. Мама пришла поздно, вошла в свою обитель она очень тихо, прокралась на цыпочках как мышка в комнату, затаилась под одеялом и стала прислушиваться к нечленораздельным восторженным возгласам дочурки, доносящихся из нашей спальни.
Утро, выхожу в одних трусах, наша упитанная повариха носится всей тушей по кухне, она готовит нам завтрак, хотя еще не рассвело, нестираемая улыбка до ушей и добрый материнский взгляд заботливо открываются в нашу сторону.
- Как спалось, хорошие вы мои? Знаю-знаю, долго не могли уснуть, но дело-то молодое, гормоны бушуют, бессонницу вызывают! –расцвела от счастья Людмила Евгеньевна, что я не бросился ее жарить.
- Мам, у тебя же сегодня выходной. Ты любишь поспать, это ради нас встала так рано? – сонным голосом проговаривает Алёна, а сама плотно ноги не может сдвинуть от потертости.
- А ради кого? Ради вас живу! – запела пташка совсем другую песню. - Пар много? К приходу спеку вкусненького чего-нибудь.
- У меня сегодня завал, буду до вечера, - сознается Алёна.
- А у меня сегодня свободный день, останусь по дому вам помочь! – говорю я и вижу, как округляются глазищи пышки-мамочки.
Не успевает дочка покинуть подъезд, а ее мамка уже жарится задницей на вертеле, ее пышное тело изнутри сотрясает сейсмическими ударами, плоть оргастическим взрывом реагирует на позабытый анальный секс. Герметизированная прямая кишка подвергается серьезнейшей анальной передряге, головка растирает стенки своей рыхлой кромкой, заполняет пространство клоаки белесыми брызгами семени, которая теряется между сочных булок мамаши мое гражданской супруги. Алёна не подозревает, что ее задраенный наглухо шлюз между пока еще крепких ягодиц будет ждать беспардонное продергивание моей волшебной палочкой, более того, мать примет непосредственное участие в дефлорации и поможет держать свою деточку, пока я с ее попой буду творить греховные прелюбодеяния. Так сказал и так будет!
Я учусь быстро, запоминаю все интересные моменты коитуса, которые помогут мне сплотиться с будущей женой, ее горячо любимой мамочкой, и не исключено, что с другими женщинами тоже, ведь я не намерен хранить верность супруге, потому что брутальный самец и этим все сказано! Мы втроем пройдем до конца обучение жизни, постигнем массу неловких моментов, постараемся понять странные и порой болезненные чувства, неизбежно приблизимся к черте, когда сможем все вместе продегустировать сладкий семейный секс.
