Эх, было беззаботное время, когда мы подростками сразу после школы неслись на улицу, чтобы увидеться с друзьями и подругами, с которыми расставание длилось не больше часа. Я жил в небольшом городишке, школа стояла в пяти метрах от дома, рядом посадка, водоемы окружали территорию города со всех сторон, множество футбольных полей, строящиеся объекты. Незабываемый момент жизни, которого не будет у моих детей и внуков, нынче все перевоплотилось, стало помпезным и не таким интересным для молодежи, как было в годы моей юности. Шататься под домом было западло – мамка спалит, загонит домой кушать, отец даст нагоняя за сигареты и втихаря приобретенное пивко, которым все любили баловать, играя в футбол по выходным. Пинать мячик на школьном футбольном поле было неинтересно: узкие ворота, вытоптанная земля, куча гуляющих мамочек, скулящих, что мяч с пушечной силой пролетает мимо коляски. Всей гурьбой мы отправлялись на окраину за посадкой, туда предкам идти было лень, а для нас начинался настоящий рай. По пути мы с друзьями набирали полные сумки спевших бесхозных яблок, груш, абрикос, волокли пластиковые бутылки с пивом и водой на такую-то ораву. У всех были руки заняты, зато языки болтались невыносимо:
- Пушкин, когда голову побреешь? – донимал меня за кучерявую шевелюру капитан Саня по прозвищу «Бес», которое тот сам себе присвоил, чтобы стращать парней, вид у него был соответствующим, но до первого смешка, потому как юморист в нем живет еще тот.
- Когда у тебя лицо прыщами перестанет обкидывать! – подколол я его, поднимая на смех.
- Сучок, дрочишь, потому такой гладенький.
- Все этим делом увлекаются, чего греха таить, - выдал Лёшка Васильков по прозвищу «Василий» и посадка грохнула гоготом.
- Я не гоняю лысого…и я…и я – началась перекличка.
- Походу одноглазого питона только ты душишь, Василёк, - подключился самый толстый из нашей компании Макс Тихонов по прозвищу «Батон».
- Ой, у самого-то ладошки волосатые с тыльной стороны, а на меня волну гонишь, пиздюк!!! – громыхнуло движение громогласным «ха-ха-ха».
Пока мы двигали к пункту назначения, у парочки игроков, шедших играть чисто за компанию, появилась самокрутка с каким-то сладко пахнущим бурьяном, они его покурили, отставая от нас, но вскоре догнали в приподнятом настроении. В общем, парни тусовались разношерстные, разнокалиберные, но все дружные, как одно целое, что позволяло нам уверенно побеждать противников из соседнего района. Те всегда пытались финтить и вызывать впечатление у противника, но техники распасовки, понимания, слаженного взаимодействия не было. Игра была равной, но однажды появилась она в команде соперника – темноволосая девочка Тоня, которую парни с уважением звали «Тоник». Брюнетка влилась в игру как вихрь, промчалась между нашими пацанами, забила гол, затем второй, сделала хет-трик и самодовольно воображая вернулась на место нападающего. Не знаю, что больше впечатляло парней – ее длинные, худощавые, загорелые ноги, пляшущая грудь под футболкой, выдвинутые скулы на симпатичной мордочке или подкачанная пробежками по пресеченной местности попка?! Нам сначала показалось, что это поддавки, никто не хотел обижать Тоню, а она виртуозно обходила соперников и заколачивала голы. Первое поражение мы запивали пивом как проклятые пропойцы, во второй раз сочли, что просто выдохлись и не настроились на игру, затем стало всем понятно, что куколка может сделать карьеру в профессиональном футболе, так как живет этой мечтой. Ей мечта, а нам кукиш с маслом – очередная игра превращалась в попойку, настроения играть с противниками не было, поэтому все дружно передислоцировались на строящийся объект многоэтажного дома, чтобы дать энергии выход. Там мы играли в салки команда на команду, называлась игра «Казаки-разбойники», место опасное было выбрано, зато прятаться за грудами бетонных перекрытий, металлическими контейнерами, бегать по натяжным переправам было очень интересно. Любовь к футболу не пропала только у меня, Беса, Василька и Батона мы прихватили за компанию, тот еле плелся на поле, не хотел быть снова опозоренным какой-то девчонкой.
- Да не ссыте вы. Никого на поле нет, они по понедельникам не ходят, отлёживаются после выходных, - подзадорил нас Бес.
- С кем играют? - поинтересовался Василёк. – Наших пацанов не бывает на поле уже месяц.
- Со старшими. Эта девка помогает их команде конкурировать на равных, там ее все боготворят и в жопу целуют! – признаться, недовольно буркнул я, зная информацию от одноклассника.
- Хотел бы я ей в жопу засадить, - ляпнул не подумавши Батон. – Раздавил бы сучку всем своим жиром, чтоб аж чавкнула при падении на землю.
- Фу, мерзость. Батон, ты порнухи пересмотрел?
- У бати кассету нашел, чуть пленку до дыр не затер, пока изучал мастерские приемчики Камасутры.
- Это ты ладошку свою бабу Жменю чуть до дыр не затер, онанист проклятый, - хрюкнул от смеха Василёк. – Как ты умудряешься дрочить и не худеть?
- Это, братан, генетика. Ем яблоко на завтрак, овсянку на ужин и борщ на ужин, прёт, будто тестом дрожжевым питаюсь, мать ругается, орет, а батя подкалывает, говорит, что скоро члена своего не увижу. Походу это правда, вот поэтому ловлю момент. Зато спермы как с коровы молока!
- Батон, с такими признаниями мы тебя будем называть «Вымя», - подколол я нашего жирного друга и все по-доброму засмеялись.
На поле было пусто, только пыль в одиннадцатиметровой зоне поднимали чьи-то футбольные бутсы, по летавшей косе несложно было определить, кто топтал нашу землю. Мы категорично не поздоровались, отошли к другим воротам, Батона назначили вратарем, а сами приступили к тренировке, которой не было почти месяц. Ноги непослушно бегали по забывшему нас ландшафту, мяч все время летел в молоко, слаженности было ровно ноль, даже как-то обозлились друг на друга за непонятные косяки. И тут брюнетка, окончательно пережрав «таблеток от трусости», подбежала к нам и по-свойски назвала лопухами:
- Эй, лопухи, сыграем четверо на одного?
- Иди, Тоня, сама играй! – нахмурился Василёк.
- В штанишки написали, неудачники? – презрительным взглядом окинула нас мерзавка.
- Иди на Х*Й, чучело!!! – зарычал на нее Бес, пропитав свой возглас смесью из ненависти, гнева и безысходности.
- Он у тебя есть, слабак? – нарывалась специально Тоня, чтобы мы согласились потерпеть очередное унижение, а за ним и фиаско.
- Свалила отсюда, куча, - эгоистично брякнул я, окидывая соперницу мутным взглядом.
- Куча? Да ты сам Кучер кучерявый!!! – обыграла меня словами стерва. – Пушкин лохматый, на локоны не наступаешь, когда бегаешь? Или плохим танцорам яйца мешают!
Тоня видимо не таблеток для храбрости выпила, а переборщила с «Озверином», опускала нас, будто за спиной у сучки стояла вся ее команда вместе со старшими и все дружно поливали нас грязью. Первым взорвался Бес, он чудак весельчак, если дело не касается разборок. Психанув, наш друг подлетел к беззаботной стоявшей на мяче Антонине, смачно саданул по шару ногой, отправив обидчицу на настил из травы, его могучие руки схватили девушку за роскошные патлы.
- Допи**елась, овца конченая, пасть открыла быстро!
- Бес, ты чего? – испугались мы с Васильком.
- Опустить ее хочет, как в фильмах про зону! – спокойно подчеркнул Батон. – Ее нужно проучить.
- Не гони, Саня, это статья.
- Мусору закон не писан, сыну мусора тоже!
Отец у Беса работал в органах, но последний год началась какая-то правительственная чехарда, которая нас молодых не заботила, телек в то время тоже не особо молодежь интересовал. Наш крепыш обнажил член, потянул кулаком с обмотанными волосами девчачий болтливый ротик, Тоня вскрикнула от боли, ее глаза исказил ужас, лицо будто окунули в воск. Хозяйство беса вошло наполовину, бедняжка сразу же откашлялась, у нее не было опыта сосания, но наш товарищ все делал как по учебнику, будто уже имел возможность познакомиться с бабским телом и его прелестями. В следующую минуту он надавил рукой на низ живота задире, привстал на коленях и жестко задвинул орган до основания, будто дверной засов вогнал в тесную петлю. Мошонка Беса была покрыта тонким слоем пушка, сверху на лобке виднелись волосы, как на початке кукурузы. Заботливый кореш был в восторге от полученного возмездия, болтунья начала громко и призывно всхлипывать, мешая сделать финальный аккорд.
- Скули, сука, вякай, твоих пацанов здесь нет и с отбросом вроде тебя, шлюха, больше никто играть в футбол не будет!
Бес надавил на самое больное место. Тоня заткнулась, не желая привлекать постороннего внимания. Она покорно строчила, язык лежал недвижимо пол членом и даже ни разу не шелохнулся, губы омерзительно скривились, всю работу исполняла глотка, откуда литрами вытекала слюна. Вскоре Саня брызнул, его голова откинулась к заходившему за горизонт солнцу, голубые глаза раскрылись и застыли, глядя в бесконечное небо, озаренное сумерками.
- Чьей ты хочешь теперь побыть, потаскуха? Рогули обломали, так сразу язык в жопу затянула? Пока все тебя не попользуем, не уползешь отсюда.
- Ребят, я же шутила, - всхлипывала девчонка, сплевывая себе на щеку сперму.
- Дошутилась, Петросян. Всех нас опозорила, унизила, а пришла вся такая умница, скромница, лапочка. Втащить бы тебе по роже за базар, да только я девушек не бью! – слез, подтягивая спортивные штаны Бес. – Батон, ты следующий.
- А чего я? Пусть Пушкин или Василёк ее натягивают.
От услышанного собственного прозвища меня передернуло, от страха окоченели ляжки, по жопе промчалась орда мурашек, после чего охватил зимний озноб посреди тёплого лета. Боязнь ребята увидели сразу, начали специально вынуждать меня сесть на грудь Антонине и вставить писун ей в рот.
- Не хочу туда пихать, там уже бес след оставил! – воспротивился я.
- Тогда целку ей рви или в жопу трахни.
- Жопа – это по части Батона, он грозился порвать булки.
- Пушкин, за*бал баламутить воду. Ты со всеми или зассал?
- Дрючить ее не буду, а между сисек подёргаюсь.
Бравые мстители встали в круг, а я глядел в обезумевшие и беспомощные глаза Тони, уселся ей на грудь, вывалил свою достопримечательность, успевшую окоченеть от мыслей, что буду драть девчонку. Маленькие дойки были неудобны для мастурбации, «вафлями» кормить не хотелось, поэтому я очень тщательно натирал уздечкой соски, думал, это поможет кончить, та только без трения по головке и ёрзанья шкурки не обойтись. Говорливая стрекоза молча лежала, до этого она брыкнулась и парни зафиксировали ее конечности – на ногах сидел Батон, Василёк и Бес держали каждый по руке. От присутствия окружения у меня не получалось подойти к феерической концовке, к тому же я действительно еще не знал греховного рукоблудия, потому что родители воспитывали правильно, да только не уследили, разрешив гулять в дурной компании.
- Пушки, суетись быстрее, все не успеют! – подгонял Бес.
- Не получается. Титьки малые, выемка слишком мелкая, трения почти нет.
- Тогда подпорть ей щелку.
- Нет, я придумал кое-что крутое. Снимайте с нее трусы и шорты.
Тоня осталась лежать на траве обнаженной по пояс, задрал ее ноги повыше, положил к себе на плечи икры и вставил натёртую хреновину в выемку между худых бедер. Вроде, как и изнасилования избежал, и удовольствие получил через полминуты после начала, брызнул в траву, впервые познав секреты рукоблудия. Благодарный взгляд девушки оставил на душе отпечаток на всю жизнь, это был не штамп и не печать, а настоящее клеймо! Два зеленых лазера делили мою плоть надвое, губы готовились издать яростный вопль, пальцы ногтями ковыряли землю и рвали траву на поле. С чувством выполненного долга я поглядел на Беса, тот хлопнул меня по плечу и обернулся к Васильку:
- Бери эту подстилку драную, пользуйся.
- Бес, я бы в рот ей дал, где один хер побывал, там и второму место найдется.
- Подонки, я обо всем родителям расскажу! – жалобно застонала Тоня.
- А мы тогда нашим мужикам расскажем, они и тебя натянут, и твою мамку в очко трахнут, а папочку любимого на пику посадят!!! – снова на блатном языке заговорил Батон.
- Быстрее соснешь, быстрее домой пойдешь, коза мичуринская.
- Я тебе откушу член, не подходи.
- Грызнешь или кусочек плоти прикусишь своими острыми зубками, тогда Батон тебя в зад будет пороть, а я выебу письку. У меня батя мент, тебе ничего не удастся доказать!
- Девочка, расслабься и получай удовольствие. Ты же хотела поиграть с нами одна на четверых, вот у взрослых мальчиков такие игры, откуда нам было знать, что ты любишь мячик пинать?! – воззвал к благоразумию Василёк, встал на колени и поднес головку к губам вертихвостки.
Он оставил Тонику выбор – быть снова силой натянутой или получить от надругательства хоть немного приятного. Губы несмело тронули большую, фиолетовую как спелая слива головку, соскользнули вниз по стволу, язык не успел лечь на место, и его разболтало по всему ротику футболистки, от эротичного зрелища у нас у всех снова поднялись писуны. Брюнетка очень плавно двинула головой, будто знаток восточных танцев, умеющий шевелить макитрой, оставляя торс недвижимым. Вскоре пленница самостоятельно шлифовала конец осчастливленного Василька, вбирала его до середины и с хлопком выбрасывала изо рта. Мы охренели от того, как искусно может шлифовать женский ротик мужские поршни, даже прониклись уважением к старательно уминающей за щеку Антонине, никто ее больше не сдерживал, поэтому девочка приложила руку к волосатым гениталиям нашего друга.
- Ой, мля. Горячо. А, не спеши. Да-да-да, вот так и чуть глубже... – говорил на странном диалекте дружище, пихая навстречу пленительному счастью свою штуковину.
- Василёк разошелся, теперь не остановить. Батон, готов жарить тёлку? Она вся течет от предвкушения, что займется с тобой сексом!
- Мальчики, ну, пожалуйста, не нужно, чтобы жирный у меня был первым. Умоляю. Давайте я ему отсосу!!! – заскулила Тоня, вырывая из ротика хреноядерное мотовило.
- Строчи, пришмандель, не вякай! – настоятельно порекомендовал Василёк растленной мокрощелке ускорить ход процесса.
- Манда, ты кого жирным назвала? Пи**а твоему очку, выдеру так, что жопа при ходьбе свистеть будет.
- Саша, Бес, умоляю, простите. Не делайте этого.
Тоник заплакала, искренне, по-честному, без фальши, это нас тронуло, особенно обращение к нашему предводителю, распоряжавшемуся ее бесполезной судьбой. Было решено позволить говорливой болтунье вылизать Батону сраку, мошонку и его скудно выпирающий хрен. Шишка у нашего полного товарища была маленькой, скрюченной, лобок почти голый, заплывший жировыми складками, мошонка погрузла в топь между бедер, в общем, детородный орган был крайне непривлекательным, нам было противно даже наблюдать за процессом его сосания. Толстожопый Батон обдал скудной струей язык Антонины, приказал глотать, после чего силой бузовал в нее два литра воды и помог очистить желудок.
- Пацаны, это правильно, что мы ее не отымели. За порванную целку на киче нас самих могли поиметь в зады.
- Заткнись, киноман, утомил уже своими заезженными фразами из модных американских фильмов! – первым не выдержал Василек и как всегда все выдал в лоб.
- Обмыть нужно шлюху, чтобы никаких следов не было.
- Молодцы, справились с беззащитной девочкой, еще парни называется! – гневно зарычала Тоня, осознавая, что ее больше не тронут. – А в футбол играть не умеете, заморыши. И если придете на игру в выходные, то противопоставить ничего не сможете, потому что слабые, ущербные, тупые уроды.
- Ты нас на слабо не бери, сосательных дел мастерица. У нас просто другая тема появилась, интереснее футбола.
- Хуле вы тогда сюда приперлись? – борзо зацепил нас темноволосый чертёнок. – Я скажу «своим», что вы ссыкливые говнюки, которые девку испугались. Они поржут с вас мне на потеху.
Ультиматум был поставлен жестко и бескомпромиссно, отступать было страшно, ведь тогда нас могли «зачмырить» не только чужие, но и наши старшие пацаны, а это уже серьезный залёт, сулящий постоянное пребывание по уши в навозе. Времена ведь были своенравные, лихие 90-е бушевали в полной красе, уважение и честь были дороже жизни, которой можно было поплатиться, просто войдя на чужую территорию. Тут мы тёлку натянули хором, накормили «сладкой манной кашей», а потом вызов побоялись принять. Хороша была бы молва!
В назначенный день мы припёрли гурьбой на поле, позаботились даже о втором составе на тот случай, если кого-то из наших игроков закосят или затопчут в пылу азарта или в борьбе. Тоня была в бессменных шортах, футболке, натянула гетры, обула футбольную обувь и вышла на тропу войны, готовая первым же пинком размозжить гениталии стоявшего в атаке Василька. Бес отошел к Щербатому для жеребьевки. Макс потерял зуб, ударившись о трубу, но всем говорил, что это была честная драка, в которой он неизвестному противнику поставил фонарь и разбил нос. Щербатый был капитаном второй команды, мировой орёл, горбоносый, короткостриженый и всегда готовый к дерзкому диалогу, при котором его слюна летела во все стороны из-за имеющейся щели.
- Щербатый, мы с Тоником оттянулись приятно на выходных.
- Не гони фуфло, Бес.
- Сама умоляла, чтобы Батон ей дал на клык. За щеку хватала так, зашатаешься от удовольствия.
- Вынудили ее, суки?
- Я и Василёк в наказание отодрали, а Пушкину и Батону сама полировала леденцы, да с таким удовольствием, будто кошка до миски со сметаной дорвалась.
- Чешешь! – утвердительно заявил Щербатый и оскалился как старый пёс, у которого не хватало переднего зуба.
- За дело хоть трахнули?
- Да замахала: ушлёпками обозвала, назвала ущербными и неудачниками, сказала, что сама нас четверых в футбол порвёт, потом перешла на личные оскорбления. Хотел двинуть в челюсть за неправильную ботву, но тёлку садыхать – себя не уважать. Наказали за трёп.
- Бля, братан, ты не поверишь, как она нас всех достала. За нее Кирюха Супец мазу тянет.
- Ну, Супец у вас особый парень, без обид. Чмо редкое, нервничает при поражении так, будто родину проиграл.
- Это да, проигрывать он не любит, хотя без вас, парни, нереально было скучно. Со старшаками мячик катать задолбались.
- Можем от нее избавиться раз и навсегда – напоим пивом сейчас до уссыку, а потом попользуем.
- Э-э-э, статья за такое веселье светит! – перебил Щербатый, оглядываясь на команду, заждавшуюся концовки нашего бурного совещания.
- Хуле она вспомнит, если будет бухой? А мы ее тянуть только за щеку будем, целку оставим, пасть прополощем, обмоем, благо воды с запасом у всех.
- Гы-гы, ну, давай. Все равно тёлкам в футболе не место, а старшие за нас в ответе. За Тоньку только Суп подписывался и то по пьяной лавке.
Бес подошел к нам, пересказал беседу, интересно же было знать, что капитаны обсуждали. Затем Сашка обернулся, он махнул рукой, дав команду всей нашей толпе побежать к центру поля. Противник наоборот отошел, потому что хитрый капитан придумал коварный план, реализовывать который взялась хрупкая девочка. Тоня полетела пулей к нашим воротам, не замечая, что позади на подстраховке никого, финтом обманула Василька, пихнула меня локтем в щеку, после чего была поймана нашей толпой, тут же подбежали пацаны из «старого города». «Старый» и «новый» город объединено силой склонили нападающую к употреблению алкоголя, в глотку милашке было влито почти три литра пива, после чего брюнеточка одурела и стала напоминать марионетку, которая идет в ту сторону, с которой ее потянут к себе. Суп раскрепощенно снял шорты, его болт отпружинил и немного покачнулся, Тоня стояла на коленях, бесконтрольно пошатывалась с раскрытым ртом. После первой порции тычков преданный кавалер сдулся, спустил сочиво, помог куколке ополоснуть глотку пивом, после чего дал дорогу парню из своей команды, с которым держался обоюдной парой в защите. Мудрый (прозвище дано по фамилии, хотя в реальности стоило бы его называть Тупиздень) заменил напарника, его удалец проник намного глубже, чем того бы хотелось альвеолам Тонькиного рта, девушку замутило и вытошнило на газон. Пришлось снова помыть ей дрянную дырку. Примерно в таком ритме мы подошли к пацанам, бывшим на подмене, пихал каждый, и это было весело всем, кроме футболистки Антонины, зарвавшейся в мужском окружении.
Доставку груза домой на себя взял один из парней дворовой команды «старого» города, обещался не портить девственную плеву, да только сам был в состоянии сексуальной эйфории и захотел испытать с литовкой приятную минуту секса. Оттрахать шаболду Антонину с его стороны было наихудшим поступком, что называется, кто последний, тот и стал папой, причем на свадьбе дураку хихикающие товарищи очень часто кричали «Горько!». Вскоре страна развалилась, предки забрали новоиспеченного зятя и дочурку на сносях с огромным пузом в Литву, а у нас остались смешливые воспоминания на всю жизнь. В 90-х безнаказанность процветала, но молодежь пыталась сама разруливать проблемы, уподобляясь буржуйским киногероям, которые в фильмах сами решали свои проблемы, к ментам редко кто бежал, зная о произволе оных.
