Я следовал по лабиринту кустов самшита, увлекаемый таинственной Белой Маской все дальше вглубь парка, туда, где не было никого, где мы останемся вдвоём, где эта чертовка увенчает меня своими лаврами. У меня тоже кое-что для нее припасено, и за последние нестерпимые минуты пребывания на балу-маскараде это кое-что стало невозможно скрывать под облегающими лосинами. Моя прекрасная незнакомка пришла мне на помощь, если её роль можно назвать ролью спасительницы, ведь именно она – Белая Маска – и являлась причиной моего возбуждения.
Мы углублялись в парк, звуков арфы и фортепиано с террасы было почти не слышно. Незнакомка, Белая Маска – не буду называть её по имени, дабы не опорочить честь славной дамы, которая к тому же является моим другом, но, к сожалению, не моей женой, графиня К. – супруга моего заклятого врага, и тот факт, что я наконец-то воспользуюсь тем, что по праву принадлежит ему, еще больше подогревал мое возбуждение и интерес, – так вот, «незнакомка» шла чуть впереди, предпочитая самой выбирать тропку, по которой нам идти, белое платье с пышными короткими рукавами обнажало молочного цвета плечи и выгодно подчеркивало узкую талию. Графиня всегда умела подобрать себе самые лучшие туалеты для любого случая, сколько раз за все эти годы я имел счастье видеться с ней, и она всегда была на высоте и выглядела соблазнительно. Немногим дамам нашего круга, удавалось выглядеть также эффектно и утонченно, а графиня умела делать это лучше всех.
Я не мог больше терпеть, хотелось сорвать все эти тряпки и увидеть прелести, которые они скрывают, припасть губами к каждой ложбинке и выпуклости этого соблазнительного тела, обладание которым подарит мне столько земных удовольствий, что о большем нечего уже будет и мечтать, по крайней мере, какое-то время. Наконец графиня нашла, пожалуй, самое укромное место в этом парке. Я догадывался, что без свидетелей она не захочет предаваться греху и выбрала таковым сатира, статуя которого возвышается прямо напротив скамейки, на которую небрежно опустилась моя спутница, обмахиваясь веером. Я встал чуть поодаль, чтобы ещё оттянуть сладкий миг наслаждения, распаляя нас обоих, чтобы сладкий вкус томления стал невыносимым. Я не мог поверить своему счастью: сколько раз я представлял, как обладаю ею, как возношу её до небывалых высот наслаждения, как она стонет в моих руках и дрожит в экстазе. Уверен, она также долго ждала этого вечера, как и я – с самого первого дня нашего знакомства у графини Бон-Бон. И вот наконец этот вечер настал.
Я сделал шаг в сторону моей прелестницы, другой, она повернула голову в мою сторону, и в её глазах я прочитал мольбу скорее утолить её желание. Я быстро преодолел расстояние, разделявшее нас, схватил её и усадил к себе на колени. Потянув за ленту белой с серебром маски, скрывающей только половину лица, и не встретив сопротивления, я снял её и на короткий миг задержался, любуясь до боли знакомым милым лицом. Графиня прикрыла глаза в ожидании моих ласк. Я стал покрывать поцелуями лицо, шею и плечи. Её бархатная кожа источала тонкий аромат жасмина, я чувствовал, что хмелею, голова шла кругом, и я стал терять контроль, становясь всё настойчивей и грубее.
– Нет, mon сher, мне так не нравится, мне больно. Довольно! – Она схватила меня за волосы и сильно рванула. От внезапной боли я рассвирепел, но тут же пришёл в себя.
– Прости. – Дыхание моё сбилось. Я привлёк графиню к себе и обнял. – Я слишком долго ждал этого вечера.
– Зачем же всё портить в одни миг?
Я взглянул на неё, она лукаво улыбалась, и я снова стал терять самообладание.
– Можно я расстегну корсет?
– Да, что-то жарковато нынче. – Чертовка, жарковато ей!
Я быстро управился со шнуровкой, слава богу, она не спросила, откуда у меня такая сноровка, да и, правильно, к чему задавать глупые вопросы. Моим глазам предстали две белоснежные чаши, увенчанные крупными тёмными бутонами, я не смог сдержать стон наслаждения, взирая на эти восхитительные прелести.
– Ты прекрасна.
– Я знаю. – Богиня легко наклонила мою голову к своей груди, и я испил из одной чаши, а затем и из другой. Я тонул в море наслаждения и не мог понять, за что мне – последнему подлецу и греховоднику – такое счастье! За что небеса так милостивы ко мне? Чтобы потом обрушить тем большую и яростную кару на меня? Я приму её, я готов и не стану отказываться. Ради такого удовольствия не жаль и свою жизнь отдать.
– Я больше не могу терпеть, любимый. Сжалься. – Её прерывистое дыхание обожгло мне губы, когда она обхватила мою голову руками и притянула к себе, чтобы поцеловать. В голове взорвался фейерверк. Как я мог пройти мимо такого блаженства – её губ, её влажного язычка, который то манил, то отталкивал, то звал настойчиво, то нежно отпускал. Я смаковал её поцелуй, как глоток выдержанного терпкого бренди – букет острых ощущений.
Я запустил руку ей под платье, другой продолжая придерживать «незнакомку» за талию, намереваясь стянуть нижнее бельё, но мои пальцы проехали по голой ноге, я аккуратно двинул рукой выше – белья не было! Никакого белья!! Совсем никакого!!! Я вопросительно посмотрел на графиню, она невинно улыбнулась:
– Я же говорю, жаркий вечер нынче.
Всё, здесь я окончательно потерял голову. Не в силах больше сдерживаться, я вскочил с места, скинул сюртук, бросил на скамью, скомандовав:
– Вставай коленями сюда. – Сам подтолкнул её, тут же испугавшись, что я опять груб, но она ничего не сказала, а встала послушно на сюртук и опёрлась руками о спинку скамьи. Молодец, хорошая девочка.
– Прежде я хочу увидеть твоего дружка.
– Ничего, ещё успеешь.
Я задрал её юбки, обнажив молочную упругую попку – ни с чем не сравнимое зрелище, ни с чем. Надеюсь, доведётся опробовать и эту крохотную дырочку, а пока займёмся кое чем повлажнее. Я провёл пальцами по вожделенной ничуть не меньше щели – мокрая, мокрая настолько, что способна утолить жажду десятков бедуинов. Я продолжал медленно водить указательным и средним пальцами вверх и вниз, слушая, как задыхается и содрогается мелкой дрожью от наслаждения моя чертовка.
– Войди в меня, пожалуйста, невыносимо терпеть.
Потерпишь, ты это любишь – томиться и изнывать от страсти.
Я расстегнул гульфик – до чего удобное приспособление на лосинах, но сами лосины… надеюсь когда-нибудь изобретут нечто более практичное, нежели это облегающее недоразумение – ничего невозможно скрыть, – моё копьё вырвалось на свободу и тут же вонзилось в горячую мякоть. У графини сорвался лёгкий стон с губ, она быстро задвигалась, насаживаясь на мой член, я же резко схватил её и притянул к себе:
– Слишком хорошо. – Я предполагал такой разворот событий, но не собирался так быстро сдаваться. Потихоньку я задвигался, но понял, что в этой партии сдавали краплёными.
– Радость моя, я сейчас кончу, но я быстро восстановлюсь, обещаю.
Она задумалась на секунду:
– Что с вас взять, кончайте. Хотя я бы могла предложить вам подвязаться лентой с моих волос.
Я замер. Такого предложения я никак не мог ожидать, а эта чертовка не блефовала, когда хвалилась своим распутством. Интересно, кто её этому научил, муженёк? Снимаю шляпу, господин К.! Но от заманчивого предложения я всё-таки отказался:
– Сжальтесь надо мной, госпожа, – выдохнул я, – позвольте мне кончить.
– Позволяю. – Улыбнулась госпожа, явно довольная произведённым ею эффектом.
Я задвигался в её влажной норке и почти сразу заорал от экстаза, прострелившего всё моё естество. Оргазм длился, казалось, вечность, я забыл себя от наслаждения и парил где-то высоко в небе, выше ястребов и орлов. Надеюсь, женщины получают такой же силы оргазмы, иначе это просто вопиющая несправедливость природы. Во всяком случае я намеревался сделать всё, что в моих силах, чтобы моя дама испытала ничуть не меньшее, а может даже и большее наслаждение, чем я, но чуть позже. Сейчас я полулежал на скамье, зарывшись лицом в складки белого платья и ждал, пока сердце восстановит ритм.
Графиня склонилась и поцеловала меня, она целовала еще и еще, вызывая во мне интерес к своей персоне.
Я перевернулся на спину, открывая ее взору графа Пемберли младшего:
– Вы хотели чем-то полюбоваться, графиня?
– Пока что здесь нечем любоваться. - И плюнув себе в маленькую ладошку, потянулась к опасной игрушке. Она смочила яички слюной и помяла в руке, затем принялась аккуратно массировать опавшего графа Пемберли младшего, ему это понравилось, и он решительно показал себя во всей красе. У графини загорелись глаза.
– Как ты хочешь, чтобы я тебя взял?
– Я сама возьму. Садись.
На этот раз слушаться полагалось мне. Я сел, и моя развратница расположилась сверху, предлагая помимо всего еще и насладиться зрелищем ее подпрыгивающих графинь К. младших. Я почувствовал лёгкое покалывание во всем теле от предстоящего блаженства. Это путешествие я запомню навсегда: наездница то ускорялась, доводя нас обоих до оргазма, то замедлялась, оттягивая пик удовольствия, мы плавились от изнеможения, и казалось, больше нет сил выносить эту сладкую муку, но мы двигались дальше, тела слились воедино, и уже было не понятно, где я и где она, мы наслаждались друг другом в этом упоительном танце жизни и страсти, и был свидетелем этого торжества свободы лишь один мраморный сатир, безмолвно взирающий со своего пьедестала, и лукаво подмигивающий нам, но последнее, возможно, мне только показалось.
